Включить версию для слабовидящих
^Back To Top
"...НАВСЕГДА У ВСЕХ ОДНА ИКОНА - РОДИНА"
Сборник стихотворений,
посвящённых дню освобождения города Азова
(7 февраля 1943 года)
Символ мужества и чести
З. Баева
Не поскупились видно боги
На рай земной в глуши веков,
Благословив красот дороги
Туда, где жизнь обрёл Азов.
В седом величье непреклонный,
Не потеряв свой гордый вид,
Он всё стоит в низовьях Дона
И в дали синие глядит.
На свете много мест красивых,
Но в нём звучит особый зов.
Он утопает в хлебных нивах
И в яркой зелени садов.
На берег нежно плещут волны
И катят к морю синь свою.
А он, веками убелённый,
Влюблён в азовскую зарю.
Встречая праздники и будни,
Он свято помнит о былом —
Ему добыли славу люди
На поле брани и трудом.
Среди затиший и разгулов
Он с Русью воедино слит.
В нём каждый дом и переулок
Следы истории хранит,
Следы жестокого разбоя,
Сражений тяжких и побед,
Неизбалованный покоем —
Надеждой устремлён в рассвет.
О нём народ слагает песни.
Из века в век, из года в год
Он — символ мужества и чести
России у морских ворот.
03-05.09.03 г.
Я поклонюсь…
З. Баева
Все меньше их теперь меж нами,
Солдат с отвагой ставших в строй,
Чьи судьбы обагрило пламя
Второй Великой мировой.
Все меньше их... Хоронят годы
Всех по своим клочкам земли...
Они прошли огонь и воду,
И муки адовы прошли.
Все меньше их... Все глуше эхо
Тех содрогнувшихся времен.
И все величественней веха,
Где русский дух не покорен.
Полив пути-дороги кровью,
К Победе сквозь обстрелы шли.
Своей сыновнею любовью
Отчизну от беды спасли.
Ценой невиданных усилий
Над злом войны вершили суд.
И за спасение России
Особых почестей не ждут.
Они с лихвой хватили горя,
И до и после крест несли,
Чтоб веселей светили зори,
И внуки в радости росли.
От всех, военных бурь не знавших,
От всех, в ком гул войны не стих,
Я поклонюсь живым и павшим
За беспримерный подвиг их.
Я помню...
З. Баева
«Я родом не из детства — из войны.
Прости меня — в том нет моей вины...»
(Юлия Друнина).
Над рощей цветущей, встречая весну,
Щебечут пернатые звонко.
А я и сквозь годы всё вижу войну
Глазами и сердцем ребёнка.
Я помню, как взрыв разорвал тишину,
На месте сарая — воронку,
Я помню ту полную страха войну
Глазами и сердцем ребёнка.
Я помню, как ветер в трубе голосил
И в зимнюю стужу, и в слякоть.
Я помню по-детски, как не было сил
Не то что играть, даже плакать.
Как мать из очисток лепёшки пекла,
Как мяла траву у колодца,
Как не было в доме подолгу тепла,
И пряталось в сумерки солнце,
Как ночь, словно рысь, подбиралась к окну,
Как в дом принесли похоронку...
Я помню разлившую горе войну
Глазами и сердцем ребёнка.
06-07.05.07 г.
Плачут звезды
А. Баклыков
Вы прислушайтесь - звезды плачут.
Значит, снова война началась.
Кто-то мир хочет переиначить
За идею, за деньги, за власть.
Плачут звезды, уткнувшись в подушки
Из соленых седых облаков,
Поминая погибшие души
Во всех войнах во веки веков.
Этот плач неба тот не услышит,
В ком кипит сатанинское зло.
Звезды плачут! Земляне, потише!
Дай нам Бог, чтоб войну пронесло.
Умирать никому неохота.
Только кто-то решает за нас,
Отвратительно, подло до рвоты,
Предписав преждевременный час.
Было так и тогда, в сорок первом.
Быть не быть - не спросили народ.
До сих пор похоронный - на нервах! –
Марш играют оркестры без нот.
Всех погибших помянем, помянем,
Чтоб не плакали звезды вовек.
Человечество - ценность земная.
Так спасай ты себя, человек!
Героям лет сороковых
Б.Бартошевич
Войну я знаю понаслышке,
о разговорам стариков,
Да если прочитаю в книжке
Про подвиг дедов и отцов.
Не видел бомб я и снарядов,
Друзей своих не хоронил,
Со смертью не встречался взглядом,
Ни капли крови не пролил.
Я лишь завидую нескромно
Героям лет сороковых,
Что не толпился в час тот грозный
В военкомате вместо них,
Что не рвалась моя граната,
И не гремел мой автомат
В далеком том краю когда-то,
Так много, много лет назад.
Что полстраны и пол-Европы
В сплошном дыму,
В сплошном огне
Я не прополз и не протопал,
И ран кричащих нет на мне.
Что ни под Курском, ни под Брянском,
Сраженный волею судьбы,
Я не лежал в могиле братской,
Землей засыпан и забыт...
Я оборву те мысли грубо,
Но все ж во сне, как наяву,
До боли стискиваю зубы,
В сырую падаю траву.
А как очнусь, взгляну на небо,
На свод донельзя голубой.
Среди огня я не был, не был!
Войны не надо никакой!
Не надо пепла сел сожженных,
Развалин русских городов...
Бегу в луга, где чистый воздух,
Где свежесть зорь и след ветров.
Здесь так легко любить и верить
Под хор кузнечиков степных,
И ощущать, что все мы – дети
Героев лет сороковых.
9 февраля 1989 г.
***
Н.Бережная
Было мне четыре года –
Сквозь прогорклый детства дым
И военные невзгоды
Случай помню я один.
Все черно, не видно хаты,
Воздух - горький порошок,
Голос вражьего солдата,
Что с собакой подошел.
Что творилось, знает сердце,
Я же помню из всего,
Что была собака немца
Больше немца самого.
Много лет прошло... Однако,
До сих пор, лишая сна,
Мне огромною собакой
Вспоминается война.
Память об отце
Б. Борисенко
Мой отец уходил куда-то
С вещмешком сквозь дым и года,
Мне запомнилась эта дата,
Неожиданная, как беда.
Занимался рассвет пригожий,
Дышал взрывами горизонт.
Вместе с теми, кто мог и должен,
Мой отец уходил на фронт.
На меня родными глазами
Смотрит он сквозь теплую грусть,
Улыбнулся вдруг и сказал мне:
«Я вернусь. С победой вернусь.
Насчет брони... здесь, между прочим,
Нам она, брат, льгот не дает,
Если сердце в груди клокочет,
Если Родина-мать зовет...»
И ушел рядовым солдатом
С вещмешком, сквозь дым и года
Мне запомнилась эта дата,
Неожиданная, как беда.
Уходили другие следом,
А потом намного поздней
В громе залпов придет победа,
Но отец не вернется с ней.
Уж потом мне расскажет летом,
Фронтовик седой без руки,
Что погиб отец в сорок третьем
У великой Волги-реки.
Знаю я, что в бой за победу
Уходил отец не один,
Что погибшим - память народа,
Уцелевшим - путь на Берлин.
Знаю я - Победу пророчат
Те, кто жизнь свою отдает,
Если сердце в груди клокочет,
Если Родина-мать зовет...
А в глазах все те же солдаты,
Вещмешки и дым сквозь года,
Мне запомнилась эта дата,
Неожиданная, как Беда.
***
Н. Виниченко
Скупая память, возвращая,
Торгуется за каждый всплеск,
Где я, по-детски не прощая,
Ждала возмездия небес
За то, что он, фашист проклятый,
Отца могилу разбомбил
И в погребе за старой хатой
Соседа заживо накрыл.
И запах преющего сена,
И неба воющая высь,
Освобожденные из плена,
Глубинным зреньем взорвались.
Где я бегу, покинув город,
Трехлетней крохой и молюсь,
Где горизонт, как брюхо вспорот
Разрывом бомб, где я боюсь.
А память яростно и четко
Любой фиксирует момент,
Где в окнах вздыблены решетки,
И раненый упал студент.
В саду безногая корова,
И над воронкой тает дым,
Где все лишившиеся крова,
И мы, просящие воды.
Учительница Чевела
Т. Куйдина
Посвящается памяти учительницы-азовчанки
Натальи Васильевны Чевела,
имя которой носит базовая школа №4.
Полвека прошло незаметно
С далекой военной поры,
Но помнят в Азове имя
Учительницы Чевелы.
Была она доброй, веселой,
Любила свою детвору.
Знакомой дорогой в школу
Спешила она поутру.
О будущем, дружбе и счастье
С детьми говорила она,
Но мирную жизнь внезапно
Огнем опалила война.
Завыли стальные метели...
На битву с врагами ушла
В серой солдатской шинели
Учительница Чевела.
Бесстрашно сражалась Наташа
За солнце над нашей землей.
Звали Наталкой-Полтавкой
Друзья боевые ее.
И славе шагая навстречу,
Боролась за землю свою.
Но в сорок третьем под Керчью
Погибла Наташа в бою.
Но подвиг ее не забыли
С далекой военной поры,
Присвоено школе имя
Учительницы Чевелы.
Атака
В. Марулин
Стояла гробовая тишина.
Вдруг все, как на вулкане, задрожало,
Напоминая людям, что война
Еще историей не стала.
С окопов вражеских донесся гул,
Туда летели огненные стрелы.
Благословенный ветер гнева дул,
И мы с надеждою смотрели:
Клубились дыма черные столбы,
Протяжно выло все и грохотало,
Там пушки становились на дыбы,
И зарево огнем пылало.
Мы в этой необычной кутерьме,
Чтоб не оглохнуть, закрывали уши,
Но с гордостью держали на уме:
Ведь это только залп "катюши".
Застрекотал прицельно первый дзот,
Послышался железный лязг на фланге,
И мы увидели: на стыках рот
Пошли к высотке наши танки.
Взвилась ракета, разрезая мглу,
И по знакомому солдатам знаку
Поднялись цепи в боевом пылу, -
Наш батальон пошел в атаку.
Нас встретил беспорядочный огонь,
К земле бегущих пули прижимали,
Не раз ложились, раздавался стон,
Но мы за танками бежали.
И вот осталось несколько шагов,
И громкое "Ура!" прогромыхало.
Лишь "хенде-хох" - спасенье для врагов,
Атака подошла к финалу.
Госпиталь
В. Марулин
Опять, как в сорок третьем, - лазарет,
Опять врачи, сестрицы, няни...
Но только перевязок больше нет
И никаких военных званий.
Больные здесь - седые старики,
И все калеки, как ни странно,
Одни без ног, другие без руки,
А есть и пострашнее раны.
Ведь это те, которые тогда
В смертельный бой с врагом вступали,
И жизни молодецкой не щадя,
Собой Отчизну прикрывали.
Какие разные они теперь:
Одни добры, вполне приличны,
Другие - деспотических манер,
А третьи - к жизни безразличны.
О, сколько надо выдержки иметь
Одетым в белые халаты,
Чтоб ненароком нервы не задеть
У седовласого солдата!
Они освобождали Азов
В.Марулин
Осталось их всего пятнадцать человек,
Почетных земляков и ветеранов,
Чьи подвиги в скрижалях будут век,
Героев не забудут азовчане.
Они сегодня гости, впереди сидят,
Как постарели, головы седые,
Внимательный и беспокойный взгляд,
А речи их толковые, простые.
Среди героев Назарько - отец и сын,
Вот Чепелев, и Сопла, и Мартынов,
Железкин и Петренко Константин,
Богданов, Чумакова Евдокия,
Врач Кондауров, рядом Осипов-связист,
Сидят и Неживенко, и Шкирматов,
Гвардеец Иванов-артиллерист,
Здесь Ольховой-начальник автобата.
Не сомневались мы, что многие из вас
На фронт ушли с охотой, добровольно,
Так не закончив свой десятый класс,
Чтобы Отечества исполнить волю.
Не избалованы вы славой боевой,
Как все трудились до седьмого пота.
Пример достойный и почти святой
Для каждого в России патриота.
Живется ветеранам не совсем легко,
Не всякий с уважением встречает,
Примите наш привет от земляков
От всей души мы счастья вам желаем.
7 февраля 1996
Фронтовые дороги
В. Марулин
Уж сколько верст идем по бездорожью,
Под сапогами чавкает густая грязь,
А дождик проливной нас мочит так безбожно,
Как будто твердь небес над нами прорвалась.
Идем, набравши в рот воды, не в ногу,
И боже упаси, вдруг стукнет котелок.
На каждом выкладка на дальнюю дорогу:
Противогаз, винтовка, грузный вещмешок...
Но вот привал. Вокруг нас пепелище,
А вдоль дороги печи серые стоят,
Они напоминают холмики кладбища,
И, кажется, с тобой о чем-то говорят:
"Здесь жили наши, русские крестьяне,
Любили землю и святое ремесло,
Ходили в церковь, по субботам мылись в бане...
И вот пришли фашисты и сожгли село".
Умаявшись, солдаты отдыхают.
Уж кто-то, прикорнув на зорьке, видит сны.
Комроты, сняв сапог, портяночку мотает,
А пулеметчик чинит мокрые штаны.
Проходят мимо пушки-самоходки,
Подняв под козырек длиннющие стволы.
Команда: "Строиться!" - и матушка-пехота
Поспешно покидает мертвые тылы.
Навстречу еле тащится повозка,
Ее подталкивает маленький солдат:
"Давай, родимая, уже совсем немножко".
Он на лошадке раненых повез в санбат.
Опять пожарище, а чуть в сторонке –
Часовня ветхая, заброшенный погост.
Крестов уж нет, а на пеньках вороны,
Картавя, произносят поминальный тост.
Развалина. Бомбили на рассвете,
Еще не вспухшие вон лошади лежат,
Чернеют свежие воронки за кюветом,
Здесь "мессер" пролетел, воздушный супостат.
Спешим на запад. Стало уж прохладно,
Попутный ветер, с ног сшибая, начал дуть.
С передовой доходят звуки канонады,
Туда мы держим свой благословенный путь.
Азовским морякам
В. Олефиренко
В туманной дымке вечер угасает,
Ласкает взор у берега вода,
Но боль в моей душе не утихает –
Не позабыть мне грозные года.
Сражалась канонерка в полумраке,
Пожаром полыхали облака,
Кипело местью в яростной атаке
Разгневанное сердце моряка.
В бою матросам буря помогала,
Свирепости и ярости полна,
И гребни серые без устали вздымала
Донская разъяренная волна.
Но вот удар - и лодка запылала,
Шипела раскаленная броня...
Очередная канонерка отбивала
Атаку ураганного огня.
На утро все остыло, отпылало
Санслужба вахту горькую несла,
Героев много ночью той не стало,
Но вражья свора все же не прошла.
И вот стою у пирса я с сынишкой, -
Кругом родные близкие края, -
И, глядя на тельняшку с бескозыркой,
Пою о тех, кто Дон спас для меня.
Пусть наши дети также вспоминают
Прошедшие суровые года,
Ведь раны постепенно заживают,
А шрамы остаются навсегда.
К потомкам
В. Олефиренко
Потомки наши! В скорби благородной
Почтите память дедов и отцов,
Отдавших жизни в битве за свободу,
Могучих, несгибаемых борцов.
Мы им, не дрогнувшим перед врагами,
Воздвигли в знак любви мемориал,
Усыпали весенними цветами –
И он для всех священным местом стал.
Я вижу в этом памятнике славы
Суровые, но славные года,
Величие моей родной державы
И тех, кто не вернется никогда.
Я вижу в нем мой край политый кровью,
Развалины, пожарища и дым,
И тех сирот, что неутешной болью
Тоскуют по утерянным родным.
Гори огонь у стен мемориала,
Как память благородная, всегда.
Твое тепло наградой павшим стало,
Твой свет для нас, как яркая звезда.
А вы, потомки! Будьте же достойны
Сражавшихся за Родину борцов,
И, чтобы не грозили миру войны,
Храните память дедов и отцов.
На пути к Рейхстагу
Маленькая поэма о великом подвиге
В. Олефиренко
Пролог. Кагальник
Мне мил и дорог
С детства Кагальник
Он для меня –
Как Песенный Родник -
Всегда живой,
С кристальною водой,
Пока я пью его—
я молодой
Май 1941 г.
Часть первая 1941 г.
1.
Внезапно враг напал на нас,
Рассвет затмили беды.
Мы не смыкали в битвах глаз,
Готовя час Победы.
2.
Солдатских вдов
Горьки поныне слёзы.
Печалятся бессонно тополя,
Не выплакались белые берёзы,
Скорбит о павших
матушка - земля.
Часть вторая 1942 г.
1.
Враг рвался к Волге озверело,
Смертельный шквал войны гулял.
Но наш народ сражался смело,
Россию сердцем защищал.
2.
Поры военной годы вспоминая,
Я вижу, вновь: как много лет назад
Упал, родную землю обнимая, -
Солдат, еще без званий и наград.
Часть третья 1943 г.
1.
Год сорок третий — переломный.
Урок дал фрицам Сталинград.
Край Приазовский -
вновь свободный!
Великий Дон победам рад!
2.
Сквозь толщу лет я помню годы
Суровой юности моей:
Дымящий фронт, солдат походы...
... И путь дивизии моей.
Часть четвёртая 1944 г.
1.
На всех фронтах
Мы гнали фрицев.
Был взят блокадный Ленинград.
Враг был отброшен от границы.
Солдатский путь
Лёг на Рейхстаг.
2.
Я за бой, как Герой,
Получил орден «Славы»,
Что не только — как память
О прошлой войне.
Вместо тех, кто погиб,
Кто - то выдал нам право:
Жить за тех, кого нет -
Петь их песни Стране.
Часть пятая 1945 г. Победа.
1.
Дарил ей мир
Цветы земные.
За павших было больно нам.
И слёзы радости людские
Текли с печалью
Пополам.
2.
Враг захватить
Нашу Родину рвался...
...Счастье, любовь —
Снова в ваших руках.
Помните, люди,
Как мир нам достался!..
...Память о прошлом
Пусть будет в веках!
Послесловие.
Златая Русь!
Клянусь тебе до гроба,
Как верный сын
Донской земли моей,
Что буду для Тебя
И для народа
Творить добро
Поэзией своей.
Балка смерти
А. Пильник
Война так много жизней унесла,
Безжалостно любой семьи коснулась,
И сколько людям горя принесла,
И тридцать миллионов не вернулось.
Война: пять букв, ужасная печать,
Что смерть людей с разрухой означает
И право на убийство палачам,
Что за грехи свои не отвечают.
В кровавых лужах люди на земле,
Беспомощных фашисты не щадили,
Младенцев, инвалидов в том числе
Безжалостно казнили и убили.
Их расстреляли в балке на заре, -
Людей фашистской нечестии не жалко –
В сорок втором кровавом сентябре...
Мемориальная доска у этой балки.
Сто сорок девять в балке азовчан,
И сорок тысяч — призваны районом,
Семнадцать тысяч выпало встречать,
Все остальные — в списке похоронном.
Приди сюда и низко поклонись,
Отдай погибшим почесть ради жизни,
За убиенных в храме помолись,
Поставь свечу и к ближнему причисли.
Бессмертие
А. Пильник
Памяти летчиков 248-го авиационного полка,
защищавшим родное, небо Приазовья.
Словами сердца, трелью соловьиной
Поет народ о подвигах своих,
О воинах, что в грозную годину
На рубежах сражались огневых.
В низовье Дона ленты бирюзовой,
Где провожает корабли "Лоцпост",
Нашли останки летчиков.
В Азове Им в небо к звездам выстроили мост.
Расправив крылья, серебристой птицей
Звено отважных снова рвется ввысь.
Пусть видят люди, города, станицы,
Как славно парни русские дрались.
Бог войны
А. Пильник
Памяти Мартынова Бориса Викторовича
И пушки, распрямляя шеи,
Взметнули дым под облака,
Горят фашистские траншеи,
Лавиной движутся войска.
Листок в билете серебристый
С кроваво-рваной бахромой
Читали стоя коммунисты –
Был принят в партию герой.
И вновь под грохот канонады
Навстречу танковой броне
Летели русские снаряды
Под днище к черной сатане.
Орудий залпы танки месят
Прямой наводкой храбрецов,
Упрямо били вражью нечисть
Сметая их с земли отцов.
Великой битвы эпизоды
Забыть ли нам когда-нибудь!
Мы для того взрывали доты,
Чтобы друзьям расчистить путь.
Не пропустили их на стыке
Дорог при черном свете дня!
Я славлю мастеров великих
Прямого меткого огня!
Донская гвардия
А. Пильник
Посвящается Н.С. Неживенко
Рассвет качается над Доном,
Ещё все люди крепко спят.
Искрится сад в стекле оконном...
О чём ты думаешь, солдат?
Что снилось воину? Сраженья?
Что вспомнил в минуты сна:
Победы, подвиги, лишенья,
Своих гвардейцев имена?
Вздыхает фельдшер Неживенко,
Идёт к столу, в руке костыль.
Статью закончил, дал оценку:
Как было всё — святая быль.
Ни на мгновенье не забыты
Казачьим корпусом родным
Потери горькие и битвы,
Хоть нынче занят он иным.
Куниковцы
А. Пильник
Куников Ц.Л., Герой Советского Союза.
Командир 14-го отряда катеров водного заграждения
Отдельного Донского отряда Азовской военной флотилии.
Июль 42-го... На Азов налеты.
В ожесточенной схватке на Дону
Сражался батальон морской пехоты,
Судьба страны доверена ему.
Родился Цезарь на земле ростовской,
Сугубо штатский инженер, москвич.
Комдивом став флотилии Азовской,
«За Родину! — бойцам бросает клич. —
У нас в руках оружие, ребята!
Моряк творить способен чудеса —
И потому мы долг исполним свято.
Кто не уверен, строй оставит сам».
На стол ложится стопка заявлений:
Их двести пятьдесят. Целуя шелк,
У знамени склонившись на колена,
Бойцы клянутся свой исполнить долг.
Корабль упорно волны рассекает,
Новороссийск своих героев ждет.
Судьбы своей боец вперед не знает,
Он ради жизни в смертный бой идет.
Мы поднимаемся
А. Пильник
Он был знаменосец, а, впрочем, неважно:
На фронте делили мы поровну беды,
И красное знамя кипело над каждым
До самой победы, до нашей победы.
И в шаге одном от развалин рейхстага
Ударило друга смертельною плетью.
Последнее слово: "Ребята, в атаку!"
.. .А дальше - безмолвье, а дальше - бессмертье.
Давно не держал я в руках автомата,
И вновь кровоточат и память, и раны,
И слышу я голос знакомый: "Ребята!"
И мы поднимаемся, мы, ветераны!
Подвиг
А.Пильник
Светлой памяти Александра Васильевича Богданова,
участника освобождения г. Азова, посвящается.
Забыть ли нам, когда вы наступали
И, не страшась свинцового дождя,
Родной Азов зимой освобождали,
За каждый дом сражение ведя.
Десятки лет, как битвы отшумели,
Что в память нашу навсегда вошли,
Вы молодыми в битвах поседели,
Вы закалились в пламени войны.
Люблю я, друг, картин твоих полотна:
Донских красот и ту, где ты – солдат,
Всегда на страже, зубы стиснув плотно,
В своих руках сжимаешь автомат.
Земля донцов, ты многими воспета,
Нежна твоя волшебная краса,
Окроплена ты золотом рассвета,
И над тобой прозрачны небеса.
Подвиг партизана
А. Пильник
Юному партизану-разведчику,
азовчанину Аркадию Штанько посвящаю
Упала ночь на грозные фронты.
Два берета - две вражеских черты.
Ракеты грозовое небо жгут,
Но все равно разведчики ползут.
Трещит под ними неокрепший лед,
Но все равно они спешат вперед.
Ведь даже самой ледяной водой
Не охладит порыв их молодой.
Разведаны глубокие тылы.
Связь взорвана. Пылает штаб вдали.
Взлетают склады наглого врага,
Заносит трупы лютая пурга.
И, как орла бесстрашного полет,
К Азову путь разведчика пролег.
Дом на окраине. Как рады земляку:
Отважный, значит, прибыло в полку!
У школьника есть запись в дневнике:
"Ходил в разведку к немцам налегке".
Зачем ходил? Исполнить высший долг,
Иначе бы я просто жить не смог.
Еще есть запись: "Милый отчий дом,
Скучаю, мама, скоро мы придем.
Не сомневайтесь в нас, мы победим,
Родной Азов врагу не отдадим".
Убит он в Алексадровском лесу.
Под алым флагом в парк его несут.
А время долгий счет ведет годам...
Штанько Аркадий с нами навсегда!
Солдат
А. Пильник
Ивану Поликарповичу Пухкало
Давным-давно уже утихли взрывы,
Но сны опять тревогу принесли...
Пред памятью стою, как пред обрывом:
Сюда меня невзгоды занесли.
Прошу я память: дай такую силу,
С которой я ходил когда-то в бой,
Ту самую, что чувствовал, как крылья,
За гимнастеркой стянутой спиной.
Дай, чтоб я смог сегодня разобраться
Во всех делах и судьбах: прав, не прав...
Ведь надо мне на бруствер вновь подняться,
Сомнения и робость разорвав.
Нас сорок тысяч из азовского района
Ушли на фронт. Домой вернулась треть.
Мы шли в военкомат — посланцы Дона,
Чтоб в битвах пацанами умереть.
Не улежу, не усижу в сторонке, —
Ведь я - солдат! Бессильна седина
В овраге, как во фронтовой воронке,
Неслышно притаилась тишина.
Я не шагнул в разбуженную память,
Я у нее лишь силы попросил,
Чтоб жить, чтоб разворачивать, как знамя
Перед сраженьем, пару крепких крыл.
Алеет солнце раннее над крышей,
За восемьдесят мне, но вам скажу:
Я жив еще, пишу, сажаю вишни,
Шаг твердо и уверенно держу!
Тыл
А. Пильник
Страна жила одной мечтою,
И каждый был безмерно рад
Спасти тебя на поле боя,
Как говорится, стар и млад.
Шли эшелон за эшелоном,
Шли беспрерывно, день и ночь,
Чтоб поредевшим батальонам
В их дерзком подвиге помочь.
Барачный тыл держался стойко,
Недоедал, недосыпал.
На необжитых новостройках
Оружье грозное ковал.
Ковал для фронта, для победы.
Отцы сменяли сыновей,
А их сменяли часто деды,
Забыв о немощи своей.
А сколько там детей и женщин
Вдвойне работало, втройне!
И подвиг их ничуть не меньше,
Того, который на войне.
Шофер огненных дорог
А. Пильник
Фронтовому шоферу,
азовчанке Марии Антоновне Дударенко
Скажи, Мария, азовчанка,
Кто был на фронте Бог войны?
Конечно же, твоя "тачанка"
С любой на немца стороны.
Под злобный грохот канонады,
Свинцу навстречу и броне
Неслась девчоночка что надо
На боевом ЗИС-5 "коне".
А на прицепе - трехдюймовка,
Снаряды в кузове, расчет.
На огневой рубеж "путевка",
А за баранкой... Кто б еше?
Вот уж в народе говорится:
'У войн не женское лицо".
Она врагу - гроза, сестрица –
Среди своих семи бойцов.
Под Таганрогом небо стонет –
Там смерти черное крыло.
Враг наступает на Воронеж,
Где в битвах много полегло.
С руки дослав снаряд в казенник,
Вдруг слышит: "Маша, поспеши!"
И вот горит уже трехтонник.
"Беги туда скорей, туши!"
Она - к машине, пламя сбила.
Взрыв... Оглянулась... Боже мой!
Мгновенье в ужасе застыла...
В расчет попал снаряд прямой.
Война стыда не знает, пола:
Сорвав рубаху со спины,
Она, почти оставшись голой,
Спешит их вырвать у войны.
Рвет ленты, раны зажимает
У тех, живых еще солдат.
Их в кузов, тужась, поднимает
И мчится пулей в медсанбат.
К мосту спускается по склону.
Вдруг отказали тормоза.
Велел: "Не задерживай колонну!"
Взрыв... Стекла брызгами - в глаза.
Лавина бомб - на переправу,
Вскипает Северский Донец.
Фашисты с тыла, слева, справа,
Мысль режет черная: "Конец..."
Но нет, другая мысль мелькнула,
Когда почти летела вниз:
Руль резко вправо повернула –
Трехтонник колесом завис.
Былых сражений эпизоды...
Нам и в томах не описать,
Как наши роты, наши взводы
Могли напор полков сдержать.
В семнадцать лет
И. Пухкало
В семнадцать лет я обливался потом,
В семнадцать лет на фронте уже был,
В семнадцать лет «максимом»-пулеметом
Я больше, чем любовью дорожил.
А в восемнадцать - я уже контужен,
И в госпиталь направлен тыловой,
И снова я для Родины стал нужен,
И окунулся в битвы с головой.
Я пол-Европы прошагал с боями,
И холод испытал, а иногда и страх.
Но письма от любимой согревали,
И огоньки у Томочки в глазах.
Благодарю я Бога и хранителя
За то, что довелось живым мне быть,
За то, что память мне дали удивительную,
С которой долго еще буду жить.
Огонь вечной Славы
И. Пухкало
Над холодным мрамором плит
Вечной Славы огонь горит.
Он горит на холодном ветру,
Заломив кисти огненных рук.
Я своими глазами видал,
Как вместе с матерью Героя
Герой Нарбут этот огонь зажигал.
Я своими глазами видал,
Как кавалер ордена Славы
Кондауров им помогал.
Я своими глазами видал
И запомнил на долгие годы и дни,
Как преклонили колени они.
И на Азовскую землю пришла тишина,
Лишь минуту длилась она.
Но эта минута как миг была,
И как вечность минута эта была.
Здесь Герои-азовчане погребены,
Здесь лежат нашей Отчизны сыны,
Те, которые жизнью своей
Защитили мир на планете всей.
А огонь — это славы венец,
Это жар, это память сердец.
У огня караул несет
Благодарный героям
Молодой азовский народ.
***
Ю.Ремесник
Была среда - всезряшный день.
Двадцатый век. Рубеж июня.
И, как всегда, на полнолунье
Клевал за городом таймень.
А в городе оркестр играл,
И гомонили карусели,
И робкий запах акварели
Влюбленным ноздри щекотал.
В объятьях знойной тишины
Мамане нашей снилось море.
И не предвиделось войны,
И не предчувствовалось горя.
И наш отец опять зубрил
Немецкий по чужой шпаргалке,
... И только пес все выл и выл
В подъезде старой коммуналки.
***
Ю.Ремесник
Всё дальше от меня война,
И как же я уже немолод.
Я всё познал с тобой, страна:
И безотцовщину, и голод.
Избив и плоть, и душу в кровь,
Я залечил народным средством
И недоигранное детство,
И безответную любовь.
Я горькой горе окропил
И закусил блокадным хлебом.
Счастливчик, я увидел небо
Сквозь перепонки птичьих крыл.
Удачник, я увидел мир
Не в перископы и прицелы,
А в окна нашей хаты белой,
Когда под ними цвел инжир!
Всё дальше от меня тот ад,
Войны кровавой кривотолки,
Но всё летят ещё, летят,
И всё в меня, её осколки.
Баба Нюра
Ю.Ремесник
Идёт война. Который год
Невзгоды и страдания.
Но тяжелее всех забот -
Тревога ожидания.
И почта мается виной,
Безвинная как золушка.
А ты вчера была женой,
А нынче стала вдовушкой.
День погожий или хмурый.
За окном торит следы
Почтальонша баба Нюра -
Вестник счастья и беды.
Разве кто припишет сдуру
Ей хоть капельку вины, -
Почтальонша баба Нюра
Тоже мужа ждёт с войны.
Она для всех, кто чуда ждёт,
В слезах разносит новости.
Она, как тот громоотвод,
В себя все беды, горести.
И после тех жестоких гроз,
До наших дней утешенных,
На похоронках капли слёз
С её слезами смешены.
Разве кто припишет сдуру
Ей хоть капельку вины, -
Не дождалась баба Нюра
Мужа верного с войны…
Потомкам
Ю. Ремесник
Смывает время Времена.
У каждого своя страна.
В кандальном звоне ли она.
Или свободная.
У каждого своя страна,
Но Родина всегда одна
Для всех в любые времена,
Как мамка родная.
Нет, не за партию и строй,
Не за вождя с чужой душой,
А за Отчизну в смертный бой
Шли деды-прадеды.
От плуга шли и от станка,
От родника и василька,
От гопака и трепака
И песен свадебных.
И было каждому дано
В судьбе свое Бородино,
Свой Ленинград
И Сталинград,
Миус и Марьино.
Но проливал служивый кровь
За Родину, как за любовь,
А не за Ленина и Сталина.
Не отрекаясь, не кляня.
В шинели, сшитой из Огня,
Шла ваша вечная родня,
Родня Господняя.
Ей поклонитесь до земли,
Солдатам тем, что сберегли
Для вас, потомки, в грозный час
Святую Родину.
Пусть будет мирным небосвод
Задумок ваших и забот,
Но пусть бесследно не уйдет
Что нами пройдено.
У каждого своя страна.
Своя судьба.
Своя война.
Но навсегда у всех
Одна Икона - Родина.
Сухарик
Ю. Ремесник
На проплешинах школьной стены
Рисовали мы пушки и танки
Безнадзорные дети войны,
Беспощадного века подранки.
«Безотцовщина. Ей всё равно»,-
Чертыхался наш старый историк,
И махрою дымил в коридоре,
Наплевав на запрет ГорОНО.
У меня сухарик есть в кармане,
Подсоленный слезинкою мамани.
Я эту роскошь разделю с Анютой.
Она мне симпатична почему-то.
Распахну я окно на заре,
Стану память листать по минутам.
В новом доме и в новом дворе
Нянчит правнуков наших Анюта.
Только эхо далёкой войны
Носят в сердце как боль лихоманки
Посидевшие дети войны,
Беспощадного века подранки.
Дети войны
В. Черевко
Я помню суровое время,
Тяжёлые дни для страны,
Отцы наши были на фронте,
А мы — просто дети войны.
Я был деревенским мальчонкой,
Когда к нам пришёл почтальон,
Вручил на отца похоронку —
За Крым отдал жизнь свою он.
В военные тяжкие годы
Мы быстро мужали в быту,
На поле, на фермах колхозных
Трудились мальчишки в поту.
Порой голодали несносно,
Лепёшка нам хлебом была.
В солдатских ботинках, в обносках
Ходили мы в школу тогда.
Начну я рассказ своим внукам
О детстве суровом своём,
О том, как давалась наука,
Как хлеб помогали растить.
Такими мы были — ребята
Давнишней военной поры.
Закалку и хватку, внучата,
Возьмите себе вы в пример.
Источники: