«ПОКЛОН ПОСЛЕДНИЙ - ПАМЯТЬ НА ВЕКА»
Литературный вечер

Ведущий.

  9 мая 2024 года в 79-й раз прогремит салют Победы…
  А в памяти народной и поныне живы безмерные страдания военных лет и безмерное мужество народа. Все яснее вырисовывается всемирно – историческое значение нашей победы.
  Путь к Победе был долог и труден. 1418 дней войны. И каждый из них – это кровь и смерть, боль и горечь утрат, гибель лучших сынов и дочерей России, радость больших и малых побед, каждая из которых – чудо бесстрашия, доблести.

Ведущий.

  С каждым годом все меньше остается живых свидетелей Великой Отечественной войны. Как истинные патриоты, мы должны знать героическое прошлое нашей родины. И неоценимую помощь в этом наряду с документальными свидетельствами нам оказывает именно художественная литература (Слайд. Портрет писателя В. Астафьева)

Чтец.

Был полон зал,
Все замерли и ждали,
Что к ним на встречу выйдет
Исполин,
Что загремят на пиджаке медали,
И долго будет говорить один.
Но вдруг с трудом поднялся
К нам на сцену
Седой, как лунь, сутулый человек.
Сомнений нет, он жизни знает цену,
Крутил его, мотал двадцатый век.
Он говорил, и чудилась царь-рыба,
Босое детство, белые снега,
Большая жизнь –
Неписаная книга,
Поклон последний –
Память на века.

Ведущие

   Эти стихотворные строки посвящены Виктору Петровичу Астафьеву, замечательному русскому писателю, которому 1 мая 2024 года исполнилось бы 100 лет со дня рождения. Он ушел от нас в 2001 году, оставив после себя книги, вошедшие в золотой фонд русской и мировой литературы.

Ведущий.

  Сегодня мы хотим отдать дань уважения писателю Виктору Петровичу Астафьеву, ветерану Великой Отечественной войны, награжденному медалью «За отвагу», кавалеру ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени, Герою Социалистического Труда, лауреату Государственных премий РСФСР и СССР, премии «Триумф» и международной премии А.С. Пушкина «За честь и достоинство таланта», литературной премии им. А. Григорьева, кавалеру орденов Ленина, Красной звезды, Дружбы народов, Трудового Красного Знамени почетному гражданину г. Красноярска

Чтец.

  (Зажигает свечу). Нет с нами великого русского писателя, сына Великой земли российской Виктора Петровича Астафьева. Воин, охотник, рыбак, труженик. Он сумел каждой частичкой своего дарования впитать ту сложнейшую и в то же время безыскусную сущность русского человека его современников в самые тяжкие для Родины годы в самом пекле ХХ столетия.
  Он прожил сколь прекрасную и столь же тяжкую жизнь, ставшую основой его удивительных книг, и самое главное, он сумел мощь и величие своего таланта сделать нашим достоянием. Достоянием своего народа. И сколько будет существовать русская литература - столько и будут жить дорогие русскому сердцу книги Астафьева.

Ведущий.

Вся сила слов Астафьева исходит от природы;
Писатель дарит душу нам свою,
Он здесь живет и пусть проходят годы,
Но он останется навек в моем краю
Ведь это им Сибирь моя воспета,
Пусть будет больше здесь таких имен.
От всех Вас любящих сердец примите
Знак благодарности земной поклон.

Ведущий.

  Виктор Петрович Астафьев родился 1 мая 1924 году в селе Овсянка,   недалеко от города Красноярска на берегу реки Мана, притока Енисея в семье крестьянина Петра Павловича и Лидии Ильиничны Астафьевых.

 Чтец.

За селом — проезжая дорога,
Редкие посадки тополей.
На Руси таких местечек много,
Только нет нигде души милей...
...Каждый стебель, кустик придорожный
Хочется обнять мне, как друзей.
А какие на реке затоны
В золоте кувшинок и стрекоз!

Ведущий.

  В семь лет мальчик потерял мать — она утонула в реке, зацепившись косой за основание подводного столба. Астафьев никогда не привыкнет к этой потере. Все ему «не верится, что мамы нет и никогда не будет».
  Астафьев писал «если бы мне было дано повторить жизнь, я бы выбрал ту же самую, очень насыщенную событиями, радостями, восторгами и горестями утрат... 

Мне снится родная деревня.
На взгорке родительский дом,
Рябины разлатые тени
И мы, детвора, босиком.

Ведущий.

  Впечатления детства самые сильные. И одно из самых глубоких чувств, которые испытывали дети предвоенного времени- одиночество, неисполнимое желание быть рядом с мамой, которая всегда занята крестьянской работой. В одном из ранних рассказов «Мальчик в белой рубахе» показана настоящая трагедия матери и детей.

Ведущий. Художественное чтение (отрывок из рассказа «Мальчик в белой рубахе»

  …И тут мать увидела Санькину кудлатую голову в недожатках, за Санькой и Ванюха вперевалку тащился. Рубаха у него будто выкушена на брюхе, даже криво завязанный пупок видать.
  – Парни-то мои идут! Ножонками чапают! Муха-то моя жужжит, ягоду медову ишшет. Бычок мычит – молочка хочет! – запела мать, встречая сыновей и на ходу выдавливала им носы, смахивала пыль со щек, рубашонки застегивала, узелок свой разобрала: шанежку разломила, по кусочку ребятам сунула, ягод в потные ладошки сыпанула – ешьте, милые, питайтесь, славные. Как там малый-то наш, несмышленыш-то, без матери живет-поживает? – А он к тебе ушел…
  Много дней кружила мать вокруг полей, кричала, пока не обезголосила и не свалилась без сил наземь. Колхозная бригада рыскала по всем окрестным лесам. После всем селом искали Петеньку, но и лоскутка от рубахи мальчика не нашли, капельку крови нигде не увидели.
   – Взял его, невинного и светлого, к себе во слуги-ангелы Господь Бог, – заверяли падкие на суеверия и жуткую небылицу старухи. Тетка моя, потрясенная горем, заподозрила в худом соседей, якобы имевших на нее «зуб», вышел-де несмышленыш-парнишонка на покос, там собаки соседские, и бросился он от них бежать. А от охотничьих собак бегать нельзя. Разорвали они мальчика. Вот соседи-то шито-крыто и сделали; под зарод, который метали в те поры, ребенка положили, зимою, когда сено вывезли, в снег его перепрятали, и там уж его зверушки доточили. Но мужики прежде, задолго до жатвы, к Ильину дню, ставили сена на место, и не могли соседи быть в лугах, да и лайки сибирские – разумные собаки, никогда на людей, тем более на детей, не бросаются, разве что бешеные. Внуков вынянчила моя тетка от Саньки и Ванюхи: много повидала она за свою нелегкую жизнь, близких людей сколько теряла и хоронила – не счесть; двух мужей, отца, мать, сестер, братьев и малых детей приходилось провожать на тот свет. Однако поминает она их редко, оплачет, как положено, в родительский день на кладбище и успокоится. Оплаканы, преданы земле люди – значит, душа их успокоена, на своем вечном она месте. Но где же, в каких лесах, в каких неведомых пространствах беспризорно бродит неприютная детская душа?.. Сорок с лишним лет минуло, но все слышит мать ночами легкие босые шажки, протягивает руки, зовет, зовет и не может дозваться маленького сына, и сон ее кончается всегда одинаково: ввысь, по горной дороге, меж замерших хлебов, осиянный солнечным светом, уходит от нее маленький мальчик в белой рубахе…

Ведущий.

  В 1972 году уже немолодой Астафьев скажет: «И лишь одно бы просил бы я у своей судьбы - оставить со мной маму. Ее мне не хватало всю жизнь, особенно не хватает ее сейчас, когда возраст как бы сравнивает меня со всеми прожившими людьми, и нет уже в душе метания, наступает то успокоение которое нетерпеливо ждут матери, надеясь хотя бы в старости прислониться к дитю и умиротворить себя его безбрежно добрым сердцем, всегда готовым к утешению, состраданию и ласке».
  Берегите матерей, люди! Берегите! Они бывают только раз и никогда не возвращаются, и никто их заменить не может! Говорит это вам человек, который имеет право на доверие, - он пережил свою мать…» (звучит фрагмент песни о матери)

Ведущий.

  Позднее Астафьев писал: … я, естественно, тянулся ко второй моей и неизменной матери – земле.  Здесь, в Овсянке, в окружении родных и близких пройдут такие короткие, но самые лучшие детские годы. Детство Астафьева – это и бабушка Катерина, и дед Илья, на чьем попечении он остался.

Ведущий.

  Оставшись сиротой, мальчик жил у бабушки и дедушки – Катерины Петровны и Ильи Евграфовича. Cамые  светлые воспоминания были связаны с ними. Но дедушка умер рано. Астафьев часто вспоминает о своей бабушке, Катерине Петровне, которая заменила ему и отца и мать. Вглядитесь в эту фотографию. Суровое сухое лицо у астафьевской бабушки. Ведь не зря её в деревне звали «генерал». Всю любовь и нежность, на которую способно мужское сердце, отдал писатель бабушке. Несмотря на внешне крутой нрав, ее доброты хватает на всех. Но умела бабушка в тяжелую минуту поворачиваться к свету.

Ведущий.

   Голодно в деревне, самим есть нечего, а она брошенного щенка несет; обманул ее внук, но пряничного коня она ему все же купила, штаны ему сшила, а он их тут же погубил. Но она не сердилась: слава богу, сам жив остался. Уже став взрослым, он вспоминает о ней с любовью и благодарностью в рассказах «Монах в новых штанах», «Зорькина песня», «Ангел-хранитель», «Бабушкин праздник», которые позднее вошли в сборник «Последний поклон».

 Ведущий.

  Нелегкая, голодная жизнь таежного села в тридцатые годы прошлого века нашла отражение в рассказе «Ангел-хранитель».  Глава семьи, бабушка главного героя, вынуждена обменять золотые сережки, память о его умершей матери, на продукты, которые быстро закончились. (Инсценировка отрывка из рассказа «Ангел-хранитель»)

Внук-рассказчик: В тот год, именно в тот год, безлошадный и голодный, появились на зимнике мужики и бабы с котомками, понесли барахло и золотишко, у кого оно было, на мену, в «Торгсин». Наша семья, ведомая бабушкой, изворотливой в хозяйстве, предприимчивой в делах, не раз голодавшей и бедовавшей за свою жизнь, мало-мало перебивалась. Бабушка усохла. Кость на ней выступила, характер ее, крутой и шумный, заметно смягчился.
  Бабушка затолкала в котомку вязаные праздничные скатерти, отнесла их в город и променяла на хлеб. Потом дедушкин новый полушубок отнесла, потом свою, бережно, по деревенской традиции хранимую — для смертного часа — одежду: платье, чулки, платок, чувяки и нижнюю юбку. Есть надо было каждый день, а барахло на рынке всё падало и падало в цене. Да и сколько барахла в крестьянской семье, которая никогда не жила в больших достатках?
  Но пересаливать и хлебать совсем сделалось нечего. Начали и мы есть картофельные очистки, неободранное просо пополам с мякиной, всякую дрянь стали есть. Я всегда был в семье на особом положении. И мне всегда отделялся самый лучший, самый сладкий кусок. И никто против этого не возражал — так должно быть, так положено. А после того, как я переболел лихорадкой, да еще ревматизм меня донимал постоянно, все наши особенно заботились обо мне и отказывали себе во всем, только чтоб я был сыт, одет и не хворал.
   Ослабел я скорее всех. Начал опухать. И ноги, худые мои ноги перестали меня слушаться, ходил я, шатаясь, голова у меня кружилась. Тягостно и угрюмо сделалось в нашем доме. Стойко державшаяся бабушка хоть и наставляла нас, носи платье, не складывай, терпи горе, не сказывай, но сама все чаще и чаще смахивала с лица слезы, тревожный ее, иссушенный бедою взгляд все дольше задерживался на мне. Однажды наелись мы мерзлых картошек. С молоком ели картошки, с солью, и вроде бы все довольны остались, но меня начало мутить и полоскало так, что бабушка еле отводилась со мною. (Бабушка сидит у прялки. Кольча-младший и дед сидят за столом. Внук смотрит в окно).

Бабушка —Мужики! Надо что-то делать, мужики.... — Пропадет парнишка. А он пропадет — и я не жилец на этом свете. Я и дня не переживу, - говорит бабушка.

Кольча —Что ж, мама, — проговорил медленно Кольча-младший и опустил глаза. — Тут уж считаться не приходится... Тут уж из двух одно: или потерять парнишку, или...

Внук. Мне в голову взбрело, будто хотят меня куда-то отправить, может, к тетке Марии и к ее мужу Зырянову, у которых я уже гостил в год смерти мамы, но жить у бездетных и скопидомных людей мне не поглянулось, и я выпросился поскорее к бабушке.
  — Бабонька, не отправляйте меня к Зырянову. Не отправляйте. Я хоть чего есть стану. И картошки голые научусь... Санька сказывал — сначала только с картошек лихотит, потом ничего...

Бабушка резко подняла голову: «Это кто же тебе про Зыряновых-то брякнул?»

Внук. — Никто. Сам подумал.

Бабушка. —Чё, ж тебя, как худу траву с поля, выживают? Удумал, нечего сказать! Дурачок ты мой, дурачок!

Ведущий. Отстранив внука вышла. Вскоре вернулась.

Бабушка. —Вот! — произнесла бабушка и разжала пальцы.
  —Вот, — повторила она. протягивая внуку золотые сережки. —Матери твоей покойницы.  Все, што и осталось. Сама она их заработала, к свадьбе. На известковом бадоги с Левонтием зиму-зимскую ворочала. По праздникам надевала только. Она бережлива, уважительна была... Внук  потрогал сережки пальцем.  Бабушка  зажала руку: «Тебе сберегти хотела. Память о матери. Да наступил черный день...»

Ведущий.

  Эта старая русская женщина воплотила в себе мудрость крестьянского опыта, она была первым учителем жизни. Писатель вспоминал: «Бабушка была мне отцом и матерью - всем, что есть на этом свете дорогого для меня. Я помню каждую морщинку её усталого лица. Она возвращалась домой поздно - поздно, с вечерней зарёй».

Ведущий.

  Виктор Петрович был уже взрослым, когда умерла бабушка, жил далеко на Урале. Начальник отдела кадров вагонного депо, где он работал, не отпустил его на похороны.

Ведущий.

 Позднее, в «Последнем поклоне» Виктор Петрович скажет о бабушке такие слова: «Случись это теперь, я бы ползком добрался от Урала до Сибири, чтобы закрыть бабушкины глаза, отдать ей последний поклон. И живёт в сердце вина, гнетущая, тихая, вечная. Виноватый перед бабушкой, я пытаюсь воскресить её в памяти, поведать о ней другим людям, чтоб в своих бабушках и дедушках, близких и любимых людях, отыскали они её, и была бы её жизнь беспредельна и вечна, как вечна сама человеческая доброта…»  

Чтец.

 Бабушка, Овсянка, земляника
Да мечта о розовом коне.
Жизнь как ненаписанная книга,
Как цветок герани на окне.
Мчится время, пролетают годы,
Но опять к Шалунину быку,
Возвращает память, плещут воды.
Здесь вся жизнь на этом берегу.
Нет роднее родины на свете,
Чем дурман черемух по весне,
Чем простые заповеди эти,
Что шептала бабушка тебе.

Ведущий.

  Астафьевская бабушка Катерина Петровна подарила столько тепла, света внуку, что, уже сам став взрослым, он вспоминает о ней с любовью и благодарностью.  В рассказе «Последний поклон» автор рассказывает о последней встрече с бабушкой после войны. (Инсценировка отрывка из рассказа «Последний поклон»)

Ведущий.

 Витя заходит в избу, остановился около порога и наблюдает за бабушкой, которая, склонившись, мотает нитки. Она его не видит, а чувствует.

Бабушка. Што ж ты стоишь, батюшко, у порога? Подойди, подойди! Перекрещу я тебя, милого. У меня в ногу стрелило…испужаюсь или обрадуюсь – и стрельнет…

Витя: Я думал, ты меня не узнаешь.

Бабушка.  Да, как же не узнать? Что ты, Бог с тобой!

(Бабушка пытается встать, но пошатнулась, Витя ловит ее)

- Остарела я, батюшко, остарела…ноги.  Што ты смотришь? Хороша стала твоя бабушка?

Витя (обнимает ее): Живой я остался, бабонька, живой!..

Бабушка. Молилась, молилась за тебя (целует его в гимнастерку, в сердце).

Витя. Потому я и выжил.

Бабушка: Дай-кось я погляжу на тебя (гладит, ощупывает внука).
  Большой-то какой ты стал, большой!.. Вот бы мать-то покойница посмотрела да полюбовалась…(замолчала бабушка, заплакала)
  - Жизня-то какая была! Не приведи господи!.. А меня бог не прибирает, путаюсь под ногами. Да ведь в чужую могилку не заляжешь. Помру скоро, батюшко, помру.  (погладила внука по голове).
   – Устала я, батюшко, вся устала. Восемьдесят шестой годок… Работы сделала – иной артели впору. Тебя все ждала. Жданье крепит. Теперь пора. Теперь скоро помру. Ты уж, батюшко, приедь похоронить-то меня… Закрой мои глазоньки…

Витя. Бабушка ослабла и говорить ничего уже не могла, только целовала мои руки, мочила их слезами, и я не отбирал у неё рук.
    Я тоже плакал молча и просветлённо.
    Вскорости бабушка умерла.

 Ведущий.

  Зловещий 1933 год искорёжит земли и души, разорит крепкие хозяйства, а самих хозяев пустит по ветру по всему белу свету. И ещё не знает будущий писатель, чем обернётся для него эта беда. Ждут его впереди великие мытарства и скитания по чужим углам.

Ведущий.

  Отец будущего писателя после гибели жены завёл другую семью женился во второй раз и решил податься «за северной дикой деньгой». Он с женой и двумя сыновьями – Виктором и новорожденным Николаем – отправляется в Игарку. Отношения с мачехой не складывались. Виктор снова остаётся всеми брошенный. По отцовской взбалмошности оторванный от добротного дома бабушки, мальчик не прижился в новом нищем семействе, где было несладко. Убегал оттуда, скитался, голодал, воровал… Но бродяжничество его подневольное, от сиротства.
  В 1936 году Виктор остался круглым сиротой. До марта 1937 года был беспризорником, затем был отправлен в детдом-интернат в посёлке Игарка.
  «Детство мое осталось в далеком Заполярье, — напишет спустя годы Виктор Петрович Астафьев. — Дитя, по выражению деда Павла, „не рожено, не прошено, папой с мамой брошено“, тоже куда-то девалось, точнее — откатилось от меня. «Самостоятельную жизнь я начал сразу, безо всякой подготовки».

Ведущий.

   Единственным душевным отдохновением, радостью непреходящей, поддержкой в этих мытарствах были книги, которые подросток читал запоем. Обо всём этом Астафьевым написано и в «Последнем поклоне», и в произведениях «Кража», «Перевал».
    Трудные судьбы детдомовцев, «вольных людей», как они себя называют, проходят перед глазами читателей в повести Виктора Астафьева «Кража». Тут любят и калечат друг друга в не по-детски злобных драках, надеются и отчаиваются, видят счастливые сны и ворочаются в бессоннице, читают умные книжки и слушают анекдоты; тут красивая песня соседствует с пошлым блатным куплетом…
   Не под силу воспитателю Валериану Ивановичу заменить детдомовцам отца, мать, семью. Наверное, поэтому кричит его душа, страдающая от ежедневного соприкосновения с чужой – нет, для него не чужой – ребячьей болью: «Ребята, когда вы станете взрослыми и у вас будут дети – любите их! Любите! Любимые дети не бывают сиротами. Не надо сирот!» В искренности этих слов не приходится сомневаться. Они выстраданы в великой душе бывшего детдомовца Виктора Астафьева.

Ведущий. ( отрывок из рассказа «Кража)

  Толя протиснулся в комнату Валериана Ивановича и увидел девочку и мальчика, сидевших рядышком на стульях. И непонятное беспокойство нахлынуло на него. Девочка болтала ногами и крошила зубами печенинку. Мальчик держал печенье в руке, и оно совсем уже размякло в отпотевшей ладони.
  Толя забыл поздороваться, ждал, поправляя рубаху, что скажет заведующий.
  — Вот, — не поворачивая головы к Толе, что-то вытаскивая из ящика письменного стола, мотнул головой Валериан Иванович. — Это дети той женщины, кассирши из бани, у которой вы украли на пропой деньги.
  Удивленно поглядел на Валериана Ивановича Аркашка, перевел взгляд на Толю, и лицо его вспыхнуло. Он опустил глаза, а сестра его все так же беззаботно болтала ногами и доедала печенинку. Брат незаметно положил на подол ее платья два кружочка, и глаза Наташки радостно заблестели. Девочка захлопала в ладошки, да так и застыла с поднятыми руками. Она обвела всех виноватым взглядом, медленно опустила руки и присмирела.
  Толя стоял, как на суде, — руки по швам. Валериан Иванович был туча тучей, нервно пошвыривал какие-то бумаги на столе.
  — Дети, Аркаша и Наташа, будут временно жить у нас, — жестко и медленно заговорил он наконец, давая Толе время уяснить смысл его слов. М-да, поживут. До тех пор, пока не сыщутся деньги. — И уже совершенно буднично, деловито закончил: — Они еще очень малы. Им присмотр нужен. Ты будешь им за…
  — Вы — захлебнулся от разом вспыхнувшей ярости Толя. — Ну вы и… Смеетесь, да? Насмехаетесь?

 Ведущий.

  В интернате встречаются два человека, которые сыграли важную роль в жизни Астафьева: это Василий Иванович Соколов, который был воспитателем, а затем директором детдома.

Ведущий.

  Воспоминания Виктора Петровича Астафьева: «…Малыши были, гады - избалованы, не тронь пальцем! Вообще мы их всегда защищали. А так, если шутя заденешь, ой беда!.. Он как запоёт, идёт к Василию Ивановичу и чем дальше идёт, тем больше голосу прибавляет. Василий Иванович как настрогает нам: «Маленьких детей бьют только негодяи! Накопили силищу, тётя Уля откормила вас, а вот её куда употреблять, не знаете, лучше бы дрова кололи!.. Образованнейший человек был…Окончил Царскосельский лицей, как Пушкин. В костюме ходил из мешковины сшитом, но всегда элегантный…»
  На протяжении тех лет, которые Астафьев прожил в детдоме при Василии Ивановиче, тот частенько твердил ему о его “природных данных”, о  «несомненной литературной одаренности», и от этих слов Витя впадал то в лихую, дурашливую веселость, то в смущение. Однако, потихоньку начал сочинять стишки, участвовал в школьном рукописном журнале и напропалую врал ребятишкам, пересказывая прочитанные книги.

  Ведущий.  

  А другой замечательный человек, встретившийся ему в начале жизненного пути, был Игнатий Дмитриевич Рождественский, сибирский поэт. Он преподавал русский язык и литературу. Впервые за все время существования 5-Б класса даже у лентяев в графе “поведение” появились отличные оценки. Игнатий Дмитриевич стал приносить на уроки свежие журналы, книжки – это было тогда редкостью – и обязательно читал вслух 10-15 минут. Всем было очень интересно. Дети очень полюбили самостоятельную работу – не изложение писать, не зубрить наизусть длинные стихи, а сочинять, творить самим.

Чтец. Из воспоминаний Виктора Астафьева:

  «В тридцатых годах в далекой заполярной игарской школе появился высокий чернявый парень в очках с выпуклыми стеклами и с первых же уроков усмирил буйный класс 5-й „Б“, в который и заходить-то некоторые учителя не решались. Это был новый учитель русского языка и литературы Игнатий Дмитриевич Рождественский. Он начал нам рассказывать о русском языке, о его красоте, богатстве и величии. Нам и прежде рассказывали обо всем этом, но так тягуче и скучно, по методике и по правилам, что в наши удалые головы ничего не проникало и сердца не трогало.
   А этот учитель говорил, все больше распаляясь, читал стихи, приводил пословицы и поговорки, да одну другой складнее. Учиться нам стало интересно, и в конец разболтавшиеся, кровь из учителей почти до капли выпившие второгодники и третьегодники… подтянулись и принялись учиться подходяще и по другим предметам».
  Для знакомства Игнатий Дмитриевич заставил ребят по очереди вслух читать «Дубровского». Почти все бубнили невнятно, спотыкались. И в итоге он сказал: «Только один парень из вас читает ничего, прилично…» И как вспоминал Астафьев: «А парень этот — я! Первый раз меня кто-то похвалил! Дальше уж я на его уроках — из кожи лез. Впрочем, и другие ребята тоже.

Ведущий.

  С огромной любовью и благодарностью Виктор Петрович вспоминает своих учителей. Некоторые из них стали прототипами героев его произведений.
  Педагоги видели в своих воспитанниках маленьких граждан, у каждого из которых был свой «огонек в душе». На одном из уроков литературы появилось сочинение Виктора Астафьева «Жив!», впоследствии ставшее рассказом «Васюткино озеро».

Ведущий. ( отрывок из Рассказа «Васюткино озеро»)

  Григорий Афанасьевич прижал лицо сына к животу и легонько похлопал по спине:
  – Затараторил, варнак! У-у-у, лихорадка болотная! Наделал ты нам хлопот, попортил крови!.. Рассказывай, где тебя носило?
   – Он всё про озеро какое-то толкует, – заговорил дед Афанасий. – Рыбы, говорит, в нём видимо-невидимо. – Рыбных озёр мы и без него знаем много, да не вдруг на них попадёшь.
  – А к этому, папка, можно проплыть, потому что речка из него вытекает. – Речка, говоришь? – оживился Григорий Афанасьевич. – Интересно! Ну-ка, ну-ка, рассказывай, что ты там за озеро отыскал…
  Через два дня Васютка, как заправский провожатый, шагал по берегу речки вверх, а бригада рыбаков на лодках поднималась следом за ним. Погода стояла самая осенняя. Мчались куда-то мохнатые тучи, чуть не задевая вершины деревьев; шумел и качался лес; в небе раздавались тревожные крики птиц, тронувшихся на юг. Васютке теперь любая непогода была нипочём. В резиновых сапогах и в брезентовой куртке, он держался рядом с отцом, приноравливаясь к его шагу, и наговаривал: –
   Они, гуси-то, как взлетя-ят сразу все, я ка-ак дам! Два на месте упали, а один ещё ковылял, ковылял и свалился в лесу, да я не пошёл за ним, побоялся от речки отходить.
  На Васюткины сапоги налипли комья грязи, он устал, вспотел и нет-нет да и переходил на рысь, чтобы не отстать от отца.
  – И ведь я их влёт саданул, гусей-то…
  Отец не отзывался. Васютка посеменил молча и опять начал:
   – А что? Влёт ещё лучше, оказывается, стрелять: сразу вон несколько ухлопал! – Не хвались! – заметил отец и покачал головой. – И в кого ты такой хвастун растёшь? Беда!
  – Да я и не хвастаюсь: раз правда, так что мне хвалиться, – сконфуженно пробормотал Васютка и перевёл разговор на другое. – А скоро, пап, будет пихта, под которой я ночевал. Ох и продрог я тогда!
   – Зато сейчас, я вижу, весь сопрел. Ступай к дедушке в лодку, похвались насчёт гусей. Он любитель байки слушать. Ступай, ступай!
  Васютка отстал от отца, подождал лодку, которую тянули бечевой рыбаки. Они очень устали, намокли, и Васютка постеснялся плыть в лодке и тоже взялся за бечеву и стал помогать рыбакам. Когда впереди открылось широкое, затерявшееся среди глухой тайги озеро, кто-то из рыбаков сказал:
  – Вот и озеро Васюткино… С тех пор и пошло: Васюткино озеро, Васюткино озеро. Рыбы в нём оказалось действительно очень много. Бригада Григория Шадрина, а вскоре и ещё одна колхозная бригада переключились на озёрный лов. Зимой у этого озера была построена избушка. По снегу колхозники забросили туда рыбную тару, соль, сети и открыли постоянный промысел. На районной карте появилось ещё одно голубое пятнышко, с ноготь величиной, под словами: «Васюткино оз.».

Ведущий.

Читая повести, рассказы в Ваших книжках,
Что подарили Вы на память нам,
Мы часто узнаем себя в мальчишках
Когда - то бегавших по слизневским местам.
Нам как и Вам всем дорога природа
И Беркут известкового завода
Над нами будет у реки парить.

Ведущий.

 В мае 1941 г Виктору Астафьеву исполнилось 16 лет – детдом нужно было покидать. С этого времени у писателя начинается взрослая жизнь. Виктор с большим трудом добирается до Красноярска и на станции «Енисей» поступает в железнодорожное ФЗУ (фабрично - заводское училище). Оканчивает его, несколько месяцев работает составителем поездов.
  В 1942 году ушёл добровольцем на фронт.  Был шофёром, артразведчиком, связистом. До конца войны Виктор Астафьев оставался простым солдатом. В 1944 году в Польше был контужен.
  Фронтовая биография солдата Астафьева отмечена орденом Красной Звезды, медалями "За отвагу", "За победу над Германией" и "За освобождение Польши". Несколько раз он был тяжело ранен.

Ведущий.

  Год 1945. Октябрь. Астафьев демобилизован и вместе со своей супругой Марией Семеновной Корякиной поехал в уральский город Чусовой, на родину жены.  В Чусовом Виктор Петрович устроился на работу дежурным по вокзалу станции Чусовская, затем работает в артели «Металист», вагоноремонтном заводе, поступает в школу рабочей молодежи, начинает посещать занятия литературного кружка, созданного при редакции газеты «Чусовской рабочий».

Чтец.

  В 1951 году жизнь Астафьева круто изменилась. Совершилось событие, определившее его писательскую судьбу. Он пишет рассказ «Рабочий человек» и помещает его в газете «Чусовской рабочий». Это рассказ о войне, о друге Матвее Савинцеве.
  С тех пор он не оставлял пера до последнего года жизни.  "Ни дня без строчки" - это девиз неутомимого труженика, истинно народного писателя.
   В 1953 году вышел первый сборник рассказов «До будущей весны», а в 1958 году Виктор Петрович Астафьев принят в члены союза писателей РСФСР. Признание читателей пришло с повестями «Перевал», «Звездопад», «Кража». В 1961 году Виктор Петрович окончил Высшие литературные курсы в Москве. Известный критик Александр Макаров так определил основные творческие устремления тогда ещё молодого писателя: «Размышление о нашей жизни, о назначении человека на земле и в обществе и его нравственных устоях, о народном русском характере…по натуре своей он моралист и поэт человечности».

  В автобиографии В. Астафьев писал: «За два года учебы в Москве я прошел дистанцию, которую в таком культурном центре как город Чусовой, самостоятельно проходил бы лет двадцать. На курсах я пересмотрел весь тогдашний репертуар в столичных театрах, перечитал рукописи почти всех сокурсников».
  Так в 35-37 лет завершаются «университеты» Виктора Астафьева, и начался тот творческий путь писателя, который сделал имя Виктора Астафьева известным не только в нашей стране, но и далеко за ее пределами. Конец 50-х годов отмечен расцветом лирической прозы Астафьева. В это время написаны произведения, которые приносят ему широкую известность. Это повесть «Перевал» (1958-1959), посвященная памяти матери писателя, первая повесть из военной жизни «Звездопад» (1960), написанная на одном дыхании всего за несколько дней и рассказывающая о любви молодого солдата, находящегося на лечении в госпитале, и девушки санитарки.

Ведущий.

  Герой повести «Звездопад» рассказывает и о себе, и о своих товарищах, и о светлом чувстве любви, которое отняла война. Но к теме войны, которая на протяжении всей жизни не оставляла писателя, Виктор Петрович обратится позднее.

Ведущий.

  В 1962 году семья переехала в Пермь. В Перми его жена Мария Корякина начала писать, также – как и ее муж. В 1978 году Мария Астафьева-Корякина была принята в Союз писателей СССР. Она написала шестнадцать книг. При этом Мария Семеновна была главным помощником Виктора Астафьева, его душой, секретарем. Виктор Астафьев и Мария Корякина прожили вместе 57 лет. 
  Мария Семеновна рассказывала, что Виктор Петрович очень любил стихи, у него была записная книжка, куда он вклеивал аккуратно вырезанные из газет и журналов понравившиеся ему стихи, либо переписывал их на свободные страницы. Александр Пушкин, Николай Гумилев, Осип Мандельштам, и, конечно, Николай Рубцов.
  Сам Астафьев стихи не писал, но в трудную пору жизни свои переживания неожиданно он выразил в стихах, этого почти никто не знал. И сам автор даже стеснялся того, что вдруг ударился в «поезию».
  Виктор Петрович и его жена прошли фронтовыми дорогами, прошли вместе долгий и трудный путь. Жизненные трудности, бесконечные болезни, которые обрушилось на их в конце жизни. Чего только стоило после смерти дочери поднять сирот-внуков, оставшихся совсем маленькими. И Виктор Петрович, и Мария Семеновна каждый день молили Бога, чтобы «день пережить», не оставить сирот, пока не встанут на ноги. Это было очередное и, может быть, самое трудное их сражение. И вот одно из стихотворений обращено к жене писателя – Марии Семеновне Астафьевой-Корякиной.

Чтец.

Эх, года, не беда, голова поседела,
Грусть нахлынет, и память опять заболит.
Но по небу вновь тянут клином птицы на север,
Землю солнышко греет,
 всё вокруг воскресает, теплом веселит.
Эх, года, не беда, сколько бед, сколько горя,
Сколь невзгод пережито и сколько потерь.
Но ты всё ещё рядом, наше прошлое – шире моря...
Наша боль и любовь – глубже, выше неба,
 ... Ты этому верь.
Эх, года не беда, мы пока ещё рядом,
И плечо ко плечу подставляем, коль тяжко нести,
И беду или хворь вместе мы переможем.
Нам года не беда, нам и горе - не горе.
 Нам бы только сейчас вот сей день пережить.

Ведущий.

 Друг Астафьева, главный редактор «Пермского книжного издательства» Борис Назаровский, помог писателю купить небольшой дом в уральской деревне Быковка. Сам Астафьев так говорил об этом месте: «В Быковке не было никаких условий, кроме главного — там мне всегда хорошо работалось».
  В Перми и Быковке Астафьев закончил повести «Кража» и «Последний поклон», написал несколько новелл и рассказов: «Зорькина песня», «Гуси в полынье», «Осенние грусти и радости».
  В Перми Виктор Астафьев создал первую редакцию одного из главных своих произведений — повести о любви во время войны «Пастух и пастушка». Сам автор называл это произведение современной пасторалью.

Ведущий.

   Повесть "Пастух и пастушка" писателя-фронтовика Виктора Астафьева - одна из самых "трудных и больнее доставшихся ему вещей", дань памяти тем, кто не вернулся. Война предстает здесь без всякого ореола романтики, через грязь, жестокость, исковерканные судьбы и попытки выжить в самых немыслимых обстоятельствах. Но и в таких условиях существуют и милосердие, и любовь. Автор в своем произведении соединяет, казалось бы, несоединимые вещи: возвышенную сентиментальность пасторали и приземленность военных будней. Но любовь героев обречена, и молодой лейтенант умирает не столько от ранения, сколько от безысходности, от невозможности изменить ход событий. И сколько их, безвестных, пропавших на дорогах войны…

Ведущий.

   Солдат Ланцов в повести «Пастух и пастушка» говорит: «я сегодня думал. Ночью, лежа в снегу, думал: неужели такое кровопролитие не научит людей? Эта война должна быть последней! Последней! Или люди недостойны называться людьми». «Пастух и пастушка - повесть о войне и любви; смерти и крови, страданиях. Война не просто бесчеловечное явление, она противоестественна…
  В повести подробно описан эпизод в маленьком украинском местечке, только что отбитом у фашистов. Видавшие виды красноармейцы потрясены, когда находят в огороде за баней убитых стариков, не успевших спрятаться от артналёта. Старики умерли одновременно, но в последний миг пытались прикрыть и уберечь друг друга:

Чтец.        (Отрывок из произведения «Пастух и пастушка»)

   «Они лежали, прикрывая друг друга. Старуха спрятала лицо под мышку старику. И мёртвых било их осколками, посекло одежонку, выдрало серую вату из латаных телогреек, в которые оба они были одеты». Местный житель и партизан Хвёдор Хвомич рассказал, что эти старики — пришлые. Они появились здесь примерно двадцать лет назад, приехав из голодного Поволжья, стали пасти колхозный табун, то есть были настоящими, а не придуманными пастухом и пастушкой. Хведор Хволич пытался разнять руки пастуха и пастушки, да не смог и сказал, что так тому и быть, так даже лучше - вместе навеки вечные… »

Ведущий.

  В 1970 году Астафьевы переехали в Вологду. В то время там жили известные советские писатели — Николай Рубцов, Александр Яшин, Василий Белов. Астафьев познакомился и быстро подружился с ними. В Вологде он продолжал заниматься творчеством.

Ведущий.

  Астафьев вспоминал. Один мудрый человек советовал каждому найти свою поляну. Я ее нашел в Вологде. Вообще Русский   Север, когда   я приехал   туда, покорил   сразу.   Поразили   своею   красотой   северные пейзажи.  Ничего   подобного   ни в Сибири, ни на Урале не видел.  Не знаю, насколько   все   это увиденное и пережитое обогащает перо, но душу — несомненно.  К тому же в Вологде была и есть одаренная писательская организация.  В дружеском кругу я многому научился, многое понял. И главное — что надо быть с Родиной, — понял именно в Вологде.

(Виктор Астафьев, из книги Юрия Ростовцева «Виктор Астафьев» из серии «ЖЗЛ»)

Чтец.

Беспризорного детства разгул
Вдруг заглянет в мои глаза.
И войны отдаленный гул
Прогремит, как вдали гроза.
Пацану с судьбою бедовой
Бесприютное детство досталось.
Отчего же в Сибири суровой,
Хорошо ему так писалось?
Вдохновляло село с огородами,
горы с кедрами на боках.
Помогал Енисей полноводный
Так писать о своих земляках!
Словно мысли мои разделяя,
Рев реки превратился в стон.
Енисей, как и я вспоминая,
Отдавал «последний поклон».
Мы героев его не забыли,
И скажу у могучей реки:
-Да! Астафьев родился в Сибири.
Я горжусь! Мы с ним земляки.

Ведущий.

  23 декабря 1975 года Виктор Астафьев получил Государственную премию СССР за повести «Кража», «Последний поклон», «Перевал» и «Пастух и пастушка». В Вологде он также попробовал себя в драматургии и создал две пьесы — «Черемуха» и «Прости меня».
  В центре внимания писателя всегда была жизнь современной сибирской деревни. Ежегодные поездки Астафьева по родным местам послужили основой написания романа «Царь-рыба», одного из самых значительных произведений писателя. Книга была опубликована в 1976 году.
  Главной темой романа становится взаимоотношение человека и природы, их единство и противоборство.
  Именно «Царь-рыба» принесла Астафьеву всесоюзную известность. Однако напечатать книгу целиком удалось не сразу: Главное управление по охране государственных тайн и печати изъяло из рукописи две главы — «Норильцы» и «Дамка». Цензоры посчитали повесть «дерзкой, чуть ли не антисоветской продукцией». В урезанном виде «Царь-рыба» была опубликована и завоевала любовь читателей. Два года спустя, в 1978-м, повесть вышла отдельным изданием. Вскоре она удостоилась Государственной премии СССР и была переведена на множество иностранных языков, но без цензурных изъятий вышла только в 1990-е годы. (На сцену выходит Писатель. В руках у него роман «Царь-рыба».)

Писатель.

  Переменилась моя родная Сибирь. Всё течёт, всё изменяется. Так было. Так есть. Так будет. Всему свой час и время. Время родиться и время умирать…Время разрушать и время строить… Время искать и время терять… Время любить и время ненавидеть… Время войне и время миру. Так что же я ищу? Отчего мучаюсь? Почему? Зачем? Нет мне ответа.

Ведущий.

  Астафьев писал: «Родное село-самое светлое место у человека. Где бы я ни был, где бы ни жил, всегда помнил об этом».
  «Пишу о деревне, о своей маленькой Родине, а они - большая и маленькая - неразделимы, они друг в друге. Сердце моё вечно там. Где я стал дышать, видеть, запоминать и трудиться.
  Был и всегда буду благодарен моей сибирской земле, родному Енисею за ту живодышащую красоту, что запала с детства в моё сердце и память». (Песня «Сердце земли моей»)

Ведущий.

  Русская деревня в изображении Астафьева предстаёт перед нами как светлый образ Родины. И с годами писателя все больше тянуло в Сибирь на малую родину в родную деревню Овсянку. В произведениях писателя мы видим истинную, глубокую любовь к своей Родине, к родной земле, к своим истокам. В рассказе «Далекая и близкая сказка» один из героев говорит: «Все проходит: любовь, сожаление о ней, горечь утрат, даже боль от ран проходит, но никогда-никогда не проходит и не гаснет тоска по родине».
  В 1980 году Астафьев переехал жить на родину в Красноярск, где начался новый, чрезвычайно плодотворный период его творчества.

Чтец.

«Ах, осень, осень...»
Над Енисеем осени круженье,
И листья светло падают в реку.
И острова плывут, как листьев отраженье,
А сердце рвётся вслед прощальному гудку.
Тревоги нет, а лишь тоска. И горе
Листом увядшим над рекой кружит.
И не слезой, а песней о далёком море
В краю полночном память, память прозвучит.
Ах, осень, осень, зачем так рано,
Зачем так скоро прилетела ты?
Зачем ты утренним туманом
Закрыла летние цветы?
И улетают птицы, нами не добитые,
И в небе стон стоит, прощальный стон –
То пролетают годы, нами не дожитые...
Над Енисеем листьев, листьев перезвон...
Ах, осень, осень, зачем так ярко,
В час угасанья ярко светишь ты?
Зачем в груди так холодно, так жарко
От этой неизбывной красоты?

Ведущий.

   Из автобиографии Астафьева: «В 1980 году я вернулся на родину, в Красноярск, и сразу же занялся тем, чтобы подыскать и купить избу в родном селе Овсянка. Мне повезло. Я купил развалюху в переулке моего детства, против бабушкиного дома, в котором в ту пору жила одна из моих теток. Здесь мне хорошо работается, за двенадцать лет сибирского «сидения» я успел много сделать. Всё написанное в Сибири широко обсуждалось, печаталось».
  Близкая родственница Астафьева Любовь Ивановна Пичугина вспоминала: «Вообще – человек был простой. Приезжал в деревню поработать, отдохнуть. Побыть наедине с природой, набраться сил. Жил в своем домике. Его уважали. Известность была ему приятна. Но не кичился этим. Он был Человеком, таким, как создан от природы… Писал, творил, работал, жил…
  Днем он работал обычно. Писал. А вечером любил пройтись по деревне.
  Спустится к Енисею, гуляет по набережной. С людьми разговаривает. Любил на берегу посидеть. Сядет, смотрит вдаль, вспоминает былое. Или думает о своем. Наши края невозможно не любить. Красота, простор! И - память – вот она – рядом».

Ведущий.

Земля все умеет хранить,
О смерти друзей помолчать
И в память о прошлых боях
В окопах травой зарастать
И поле спокойное спит,
Слышны лишь ночные цикады,
От контузий так часто звенит -
От войны всем солдатам награды.
Как трудно порою дышать,
И силы в ночи покидают.
Соловушка - друг мой опять
С утра мне надежд прибавляет

Ведущий.

  Главная тема, проходящая через всё творчество Виктора Петровича Астафьева: война, увиденная глазами русского деревенского человека. Виктор Астафьев писал: «Тема войны для меня – святая тема, и хочется, чтобы писалось трепетно, с болью и святым уважением к тем людям, с которыми я воевал и которых приходилось мне хоронить вдоль долгих дорог войны».

Ведущий.

  Теме войны посвящены повесть «Так хочется жить», «Обертон», в 1997 году он завершает повесть «Веселый солдат. Веселый солдат — это он, израненный молодой солдат Астафьев, вернувшийся с фронта и привыкающий к мирной гражданской жизни.

Ведущий.

  На родине Астафьевым была создана и его главная книга о войне — роман «Прокляты и убиты», который после публикации много обсуждался и критиковался. Книга «Прокляты и убиты» в русской литературе можно сказать уникальный случай, когда война описывается простым солдатом, пехотинцем, «черным работником войны», который воюя, и не думал, что писателем станет, а когда стал, то ещё 30 лет молчал о войне - потому что правды написать было нельзя. И дождался такой возможности только к своим 70 годам.

Ведущий.

  В романе «Прокляты и убиты», в повестях «Веселый солдат», «Так хочется жить» Астафьев обвиняет бездарных военачальников, тыловиков, мелких и средних чиновников равнодушных к судьбам простых людей. В 1995 году за роман «Прокляты и убиты» Астафьев был удостоен Государственной премии России.

Ведущий.

  «Что бы мне хотелось видеть в прозе о войне? - спрашивает писатель. И тут же отвечает: —Правду! Всю жестокую, но необходимую правду для того, чтобы человечество, узнав ее, было благоразумней». Это высказывание принципиально для Виктора Петровича Астафьева, со страстной категоричностью, не приемлющего фальшь ни в своем, ни    в    чужом    творчестве.

Ведущий.

   Описывая события жестокой битвы с фашизмом, писатель утверждает величие советского человека. Во всех произведениях чувствуется обращение автора к современнику, напоминание ему о том, какие жертвы были принесены советскими воинами во имя победы, во имя мира и счастья людей на земле. Эта война должна быть последней!
  Но та война не стала последней. И сегодня, когда в мире льется кровь, Виктор  Петрович Астафьев, познавший и прошедший через огонь Великой Отечественной войны, страстным словом своей притчи призывает людей жить в мире. И любить...

Ведущий.

  В 1989 году Астафьеву присвоено звание Героя Социалистического Труда. Писатель лауреат многих литературных премий. Книги Виктора Астафьева переведены на многие языки мира. По его произведения сняты художественные фильмы. Писатель часто встречался с читателями. Помня свое детдомовское детство, помогал ребятам из детских домов и интернатов.
  В последние годы жизни Астафьев жил и работал Красноярске.
  Свои последние дни писатель провел в Овсянке, где скончался после тяжелой болезни 29 ноября 2001 года.

Чтец.

Тяжёл для Красноярска нынче год –
Зима бедой в сердца людей стучится,
Из всех домов спешит с утра народ
С писателем Астафьевым проститься.
Огромен нескончаемый поток.
Печаль и боль на незнакомых лицах.
В руках цветы. Вот привезли венок –
От президента – гости из столицы.
Хороших слов немало прозвучит
Из уст друзей на воздухе морозном…
Он не услышит их. Он промолчит.
И не увидит женщин многих слёзы
- Прощай, прощай, великий наш Земляк!

Ведущий.

  Виктор Астафьев был похоронен у себя на родине в Овсянке.
  Он прожил долгую, интересную жизнь, оставив нам замечательные произведения, наполненные любовью к своей родине и своему народу.

Ведущий.

  В повести «Звездопад» Виктор Астафьев пишет: «В яркие ночи, когда по небу хлещет сплошной звездопад, я люблю бывать один в лесу, смотрю, как звезды вспыхивают, кроят, высвечивают небо и улетают куда-то. Говорят, что многие из них давно погасли, погасли ещё задолго до того, как мы родились, но свет их всё ещё идет к нам, всё ещё сияет нам».
  Свет писателя Виктора Астафьева будет сиять для всех нас всегда.
  Жизнь его продолжается на страницах книг и в памяти читателей…

Чтец:

О, я недаром в этом мире жил!
И сладко мне стремиться из потёмок,
Чтоб, взяв меня в ладонь, ты,
Дальний мой потомок,
Доделал то, что я не довершил.
  Н. Заболоцкий