Включить версию для слабовидящих

Самойлович Рудольф

^Back To Top

Календарь праздников

Праздники России

Контакты

346780 Ростовская область

г. Азов, Петровский б-р 20 

 

тел. 8(86342) 4-49-43 (Директор),


8(86342) 4-06-15
(Отдел обслуживания)

 

e-mail: This email address is being protected from spambots. You need JavaScript enabled to view it. 

 

qr VK

Besucherzahler
бзҐвзЁЄ Ї®бҐйҐ­Ё©

Яндекс.Метрика

Боронова, Г.Н.  Легендарный азовчанин / Г.Н. Боронова //Азовская неделя, 2019.- №9.- С.16.(27 февраля)

Даты жизни: 13 сентября 1881- 4 марта 1939
Место рождения: город Азов, Область Войска Донского, Россия
Советский полярный исследователь, профессор, доктор географических наук
Известные произведения: «Во льдах Арктики», «Путь к полюсу», «Моя восемнадцатая экспедиция», «На спасение экспедиции Нобиле»

   4 марта 2019 года исполняется 80 лет со дня гибели нашего выдающегося земляка, родившегося и выросшего в Азове.

ПРИЗНАНИЕ  ВИНЫ - НЕПРАВДОПОДОБНО

   rudolf lazarevich samoylovich 5a23bd167eb8eРудольф Лазаревич Самойлович (1881-1939) - доктор географических наук, профессор Ленинградского университета, вице-президент Русского географического общества, почетный член географических обществ многих стран мира, вице-президент международного общества «Аэроарктика», член Международного морского арбитража. Награжден орденом Трудового Красного Знамени (1928) и орденом Ленина (1935).
   В 1938 году, после возвращения из последней экспедиции, прошедшей успешно, Рудольф Лазаревич Самойлович был арестован на отдыхе в Кисловодске 24 июля и доставлен в Москву, во внутреннюю тюрьму НКВД СССР.
   Обвинялся он в том, что «являлся агентом германской и французской разведок, а также в том, что создал в институте антисоветскую вредительскую организацию» (Справка ФСБ РФ по Санкт-Петербургу от 25 октября 1999 года).
   4 марта 1939 года Военная Коллегия Верховного Суда СССР приговорила Р. Л. Самойловича к высшей мере наказания - расстрелу. В тот же день приговор был приведен в исполнение. Похоронен в братской могиле на Донском кладбище в Москве. Реабилитирован посмертно 16 апреля 1954 года, «дело за отсутствием состава преступления прекращено».
    В реабилитационном деле Р.Л. Самойловича, хранящемся в военной коллегии Верховного Суда СССР, есть фраза о том, что обвиняемый Самойлович «виновным себя признал, однако проведенная в 1956 году проверка установила: показания Самойловича Р.Л. с признанием своей вины неправдоподобны», иначе говоря - даны под пытками... Три тома основного «Дела» до сих пор хранятся в спецхранах КГБ.

ОСВОЕНИЕ АРКТИКИOptimized 0 18af41 485c2a01 XXXL

  Самойлович Р.Л. сыграл выдающуюся роль в деле изучения и освоения Арктики, начиная с 1912 по 1938 годы И сегодня значимость его деятельности только возрастает. Полярный исследователь, совершивший 21 экспедицию, стоял у истоков создания Северной научно-промысловой экспедиции и возглавил ее, директор Института Арктики, открыватель угольных месторождений на Шпицбергене, организатор акционерного общества «Грумант», приложивший много сил, чтобы русские владения на Шпицбергене не только давали уголь, но и были сохранены.
  Открыватель месторождения слюды-мусковита на Севере Карелии, позже подсчитал запасы апатитов в Хибинах, что дало толчок развитию этого северного края.
  Сегодня на материальной базе треста «Арктикуголь» на Шпицбергене развернут крупнейший научный центр России за границей, а также туристический центр «Грумант».
  Уточнение географической карты, создание карт течений, открытие неизвестных островов - все это и многое другое - результат морских высокоширотных экспедиций Р.Л. Самойловича.
   Создание полярных станций на Земле Франца Иосифа, Новой Земле, Северной Земле, мысе Челюскин полуострова Таймыр, разработка научной программы дрейфующей станции «Северный полюс»-1 - все это результат деятельности Всесоюзного арктического института и лично его директора. Рудольф Лазаревич разрабатывал программу научной экспедиции в Антарктиду.

НАЧАЛО ПОСЛЕДНЕЙ ЭКСПЕДИЦИИ

   В 1931 году О.Ю. Шмидту на ледокольном пароходе «Сибиряков» впервые в истории удалось осуществить за одну навигацию проход по северному морскому пути. Маршрут разрабатывал  ВАИ.
  В 1937 году Рудольф Лазаревич отправился в свою 21-ю экспедицию на ледокольном пароходе «Садко». Предполагался «обычный» высокоширотный рейс. «Садко» был передан в аренду экспедиции на 90 суток. На борту парохода - экипаж (43 человека), экспедиционный состав (28 человек), состав полярной станции острова Генриетты - 6 человек, строительный - 8 человек и пассажиров до Диксона - 3.
  Главная задача экспедиции - исследование вод, омывающих с севера Новосибирские острова, одновременно намечалось строительство новой полярной станции на острове Генриетты (острова Де-Лонга) и попутно - поиски Земли Санникова.
   А если бы они увенчались успехом, экспедиция должна была бы соорудить станцию и на этой земле. У Земли Санникова была долгая и запутанная история. В1886 году русский полярный исследователь Толль будто бы видел эту землю с Новосибирских островов.
    Ни одному из судов, кроме «Фрама», не удалось еще выйти на большие глубины севернее Новосибирских островов, где предполагалось существование Земли Санникова. Это осуществила экспедиция Самойловича, но Земля Санникова обнаружена не была, ее просто не существовало.
   Тем не менее, плавание проходило успешно, научная программа выполнялась. Заходили на маленькие островки, водружали на них красные флаги. Строители соорудили полярную станцию «Остров Генриетты». Однако ледовая обстановка складывалась хуже некуда. «Садко» то и дело бросали на помощь попавшим в плен судам. В итоге по окончании навигации 1937 года в Арктике остались на зиму 26 судов - практически весь ледокольный и транспортный флот Главсевморпути.

ВЫНУЖДЕННАЯ ЗИМОВКАЦепелин

   Только к середине октября «Садко» и двум оказавшимся по соседству пароходам - «Георгий Седов» и «Малыгин» - было разрешено уходить на восток. Но это разрешение опоздало. 23 октября 1937 года три ледокольных парохода встали во льдах моря Лаптевых.
   С этого дня началась вынужденная зимовка на дрейфующих льдах трех пароходов с населением 217 человек на борту. Среди них были и женщины, и больные, и просто ослабевшие, не готовые к полярной зиме люди. Катастрофическая нехватка угля, недостаток продовольствия, теплой одежды, медикаментов и пр. сулили тяжкие испытания.
  Встал вопрос: кто возглавит зимовку. По единодушному желанию трех испытанных полярных капитанов и всех моряков начальником дрейфующего каравана Главсевморпуть назначил профессора РЛ. Самойловича, авторитет которого был непререкаем.
  В первую очередь подготовились к зиме. Законсервировали все механизмы, погасили все котлы. И не стало у них ни парового отопления ни воды, ни света... Появились самодельные камельки, свечи, керосиновые лампы, ветряк, иногда дававший электрический свет. Керосин экономили, большую часть суток приходилось жить впотьмах.
  Перераспределили людей. Научные сотрудники поселились на «Садко», на «Седове» - студенты. Для них организовали «Дрейфующий филиал Гидрографического института».
  В дрейф попали зимовщики с полярных станций, плотники, строившие дом для полярной станции на острове Генриетты. Всем нашлись занятия.
   С первых же дней дрейфа на всех трех судах начались регулярные наблюдения в максимальном объеме. Был установлен строгий порядок корабельных вахт. Через каждые 30 миль пройденного пути гидрологи брали с разных горизонтов пробы воды.
   Гидробиологи изучали представителей подводной фауны. Геологи извлекали со дна пробы грунта. Проводились магнитные и гравитационные исследования. Изучение полярных сияний. Они двигались на север, довольно быстро. За первый месяц прошли 420 километров, приблизившись к полюсу, если считать по прямой, на 200 километров.

ОБЛАСТЬ «БЕЛЫХ ПЯТЕН»

   Утром 27 ноября корабли пересекли трассу «Таймыра», по которой 24 годами ранее них прошел капитан 2 ранга Борис Вилькицкий, открывший Северную Землю. Началась область «белых пятен». Теперь на столе вахтенного вместо карты лежал чистый лист бумаги, на котором прокладывали линию дрейфа, наносили глубины и другие навигационные данные.
  Огромная ответственность, размах научных исследований, все возрастающие тяготы быта не изменили характер Рудольфа Лазаревича. Он наравне с другими участвовал во всех авралах, таскал уголь, пилил снег (из него вытапливали воду), с ломом в руках окалывал борта судов, вместе с капитанами ежедневно делал обход, находил время для бесед с моряками и учеными.
   В апреле 1938 года, после того, как зимовщики соорудили во льдах аэродром (это потребовало неимоверных усилий: посадочную полосу не раз ломало, и почти все население участвовало в ее восстановлении), начались рейсы пилотов А.Д Алексеева, П.Г. Головина, Г.К. Орлова.
   Ледовый лагерь благополучно покинуло 184 человека, начальник экспедиции в числе последних. На трех судах осталось 33 человека во главе с капитаном Хромцовым ждать навигации.
   21 мая 1938 года профессор Самойлович вернулся в Ленинград. Его очередная, 21 -я по счету экспедиция, завершилась благополучно. Только он еще не знал, что она - последняя.

Галина Николаевна Боронова,  зав.отделом новейшей истории
Азовского музея-заповедника


Рычагова, Е.Ю. Путь в Арктику: о Р.Л. Самойловиче /Е.Ю. Рычагова //Донской временник. – 2006. – С. 52-59.

   Рудольф Самойлович был учёным и исследователем, первооткрывателем и мореплавателем. В 20-30-е гг., когда само слово «полярник» стало символом героизма, о его достижениях сообщалось на первых страницах газет. За тридцать лет, отданных изучению Арктики, Самойлович принял участие в двадцати одной экспедиции. Наиболее широкую огласку получили три из них.  

  В 1920 г. Рудольф Лазаревич возглавил Северную научно-про184мысловуюэкспедицию, наработки которой вызвали необходимость основать через пять лет институт по изучению Севера. Учёных института, которым он руководил, в те годы уважительно называли «сборная СССР».
   В 1928 г. профессор Самойлович был назначен начальником крупной спасательной экспедиции на ледоколе «Красин». О ней написаны книги, снят советско-итальянский фильм «Красная палатка», документальный фильм В. Блувштейна «Подвиг во льдах». Красинцы стали первыми героями-полярниками, которых торжественно встречала вся страна, как спустя годы челюскинцев, папанинцев, экипажи Чкалова и Громова.
  Наконец, в 1931 г. Самойловичу доверили научное руководство уникальной, до сих пор никем не повторённой международной высокоширотной экспедицией на дирижабле «Граф Цеппелин».
   А в 1939 г. - репрессии, десятилетия забвения: его имя стёрли даже с карты Арктики, для создания и уточнения которой он столько сделал! К сожалению, ни реабилитация, ни публикации о нём, ни создание музея на ледоколе «Красин» не вернули ему былой известности. В современной научно-популярной литературе рядом с фамилиями покорителей Арктики - Шмидта, Чкалова, Папанина и других - его имя встречается крайне редко.
   Азов - родина Рудольфа Лазаревича. В год его столетнего юбилея решением исполкома Азовского горсовета народных депутатов Ростовской области от 05.08.1981 г. помещение в доме № 46 по улице Ленинградской, где проживала семья Самойловичей, было передано под мемориальный музей (филиалом Азовского музея-заповедника). Что особенно важно, в запасниках музея есть немало документов, фотографий, писем, книг, характеризующих первый этап жизненного пути учёного: детство, юность, революционную деятельность, ссылку в Архангельскую губернию, первые полярные экспедиции и, вообще, частную жизнь Самойловича, сведения о которой в литературе ограничиваются одним вумя предложениями.

АЗОВ - ФРЕЙБЕРГ

  «С раннего детства я часто видел погрузку кораблей зерном и часто задумывался над жизнью моряков, завидовал их вольным интересным плаваниям. Поступив в гимназию, я рос тихим, одиноким мальчиком, редко принимал участие в играх или проказах школьников - моим любимым занятием было читать Майна Рида, Жюля Верна, Фенимора Купера, Вальтера Скотта».
  На самой ранней фотографии 1889 г. образ хрупкого задумчивого ребёнка, рядом с которым стоят брат Иосиф и сестра Эсфирь, очень схож с представленным в автобиографии.
  Семья Самойловичей была зажиточной, отец стоял во главе русско-греческой фирмы, экспортировавшей хлеб за границу. В торгово-промышленном указателе посада Азов за 1899 г. его фамилия значится в разделе «Хлеб - зерно».
  Учился «задумчивый книжник» не слишком успешно: единственная пятёрка - по греческому, тройки - по русскому, латыни и истории, по остальным предметам - четвёрки. Поведение же его, исправность в посещении и приготовлении уроков, а также в исполнении письменных работ - оценивались на отлично. По окончании 8 класса Александровской гимназии (аттестат зрелости выдан 7 июня 1900 г.) Рудольф поступил в Королевскую Горную академию во Фрейберге, и 15 декабря 1904 г. защитил диплом на оценку «хорошо». В 1938 г., когда имя Рудольфа Лазаревича получило всемирную известность, Фрейбергскаяакадемия издала книгу «AusdemLebenalterFreibergerBergstudenten» (Из жизни бывших студентов Горной академии), где на двух страницах поместили и его биографию.

ФРЕЙБЕРГ - ПИНЕГА

  Ещё в студенческие годы Самойлович принимал активное участие в революционном движении, сблизился с германскими социал-демократами, переправлял в Россию нелегальную литературу и номера газеты «Искра». Вот, например, некоторые выписки из документа жандармского управления (приблизительно, в период 1900 - 1904 гг.), содержащего показания некоего Салинского: «Салинский... был арестован и... указал, что письмо за подписью "Родя" получено было им от студента Горной Академии в городе Фрейберге мещанина посада Азова Р. Л. Самойловича.
  В письме под словом Шоколад подразумевались полученные им от Самойловича преступные издания, состоявшие из 2 -3 №№ газеты "Искра" и 4 брошюр...
   В июле месяце сего года Начальником Азовской Почтово-Телеграфной конторы было задержано полученное из Бухареста письмо, адресованное Александру Салинскому с вложенным № 48 газеты "Революционная Россия", по предъявлении этого письма Салинскому, он показал, что оно прислано Самойловичем». Далее сообщается, что необходимо учредить за Самойловичем наблюдение, с тем, чтобы по возвращении его в посад Азов немедленно произвести у него обыск.
   Однако студент был настолько дерзок и ловок, что в Азове, в типографии, принадлежавшей старшему брату Анатолию, в 1903 - 1905 гг. организовал печатание прокламаций Донкома РСДРП, о чём в своих воспоминаниях пишут в 50-е гг. старший наборщик и печатник Я. Д. Немченко и в 60-е - переплётчик А. Ф. Васильев.
   В 1905 г. Самойлович был задержан, отпущен и через год арестован вновь. О причинах задержания подробно говорится в одном из документов Донского областного жандармского управления от 31.07.1906: «Студент Рудольф Лазаревич Самойлович во второй половине 1904 г. выехал за границу и был помещён в Циркуляр Департамента Полиции от 25 октября 1904 г. за № 12 324 коим предлагалось по возвращении Самойловича в Россию учредить негласное наблюдение.
   По прибытии в Ростов в 1905 г. он стал принимать участие по сведениям Донского Охранного Отделения в местной социал-демократической организации, и 10 июня был задержан на массовой сходке, устроенной за городом Донским Комитетом Российской Социал-демократической рабочей партии, затем 18 июня того же года он предводительствовал, в качестве оратора, толпой, собравшейся на могилу умершего от ран полученных 15 июня при столкновении рабочих с жандармами на станции Ростов рабочего Антипова, почему в тот же день был арестован. Наружное наблюдение Охранного Отделения отметило близкое сношение его с стоявшим во главе боевых дружин участвовавших в вооружённом восстании Григорием Моисеевичем Крамаровым. 21 июля сего года он задержан в Городском Саду, обыском у него обнаружено письмо ЦК о предстоящем 7-м съезде».
   26 августа 1906 г. ростовский градоначальник известил архангельского губернатора, что им сделано распоряжение о высылке Самойловича в Архангельскую губернию этапным порядком. А в рапорте архангельскому губернатору от архангельского полицмейстера от 29.09.1906 г. сказано, что 27 сентября 1906 г. политический ссыльный Рудольф Самойлович выбыл в город Холмогоры в распоряжение местного исправника.
   Однако первая ссылка продлилась недолго. 5 декабря 1906 г. начальник Архангельского Губернского жандармского управления в донесении начальнику Донского Областного жандармского управления сообщил, что 5 ноября 1906 г. высланный в Архангельскую губернию Самойлович скрылся.Приметы совершившего побег следующие: 24 года, рост выше среднего, волосы тёмно-русые, нос обыкновенный, лицо чистое, глаза карие, ходит в очках.
   Самойлович бежал в Петербург, где жил с 1906 по 1908 г. с паспортом на имя минского мещанина Александра Сорокина. Он быстро установил связь с Петербургским Комитетом РСДРП.
  Как и Самойлович, активным членом столичного социал-демократического объединения была слушательница Бестужевских курсов Софья Ивановна Щепкина, уроженка Ростова-на-Дону. Завязался роман. «В 1906 г. они обручились с тем, чтобы через год обвенчаться. Но в 1907 г. организация была раскрыта, началось следствие. Софья не выдержала допросов и выдала одного из членов организации... Придя после допроса домой, Софья отравилась, оставив записку: "Не хватит сил, прими добровольно смерть. Всё или ничего!"». По воле жениха слова этой записки были высечены на надгробном памятнике Софье, похороненной в Петербурге» (из письма О.Я.Поповой от 21 августа 2001 г.).
   Как выяснилось из писем О.Я.Поповой и В. Г. Грудининой, на похоронах невесты Р.Л.Самойлович познакомился с её старшей, внешне очень похожей на Софью сестрой Марией, слушательницей медицинского факультета Лозаннского университета. Отношения развивались стремительно. Они обручились. Однако вскоре Самойловича вновь арестовали: «В Петербурге 25 августа сего года задержан скрывшийся из Архангельской губернии и проживающий в столице по подложному паспорту Рудольф Лазаревич Самойлович, высланный из Ростова-на-Дону в порядке правил военного положения в означенную губернию и подлежащий по постановлению Г. Министра Внутренних дел подчинению в месте высылки гласному надзору полиции на три года, считая срок со дня его задержания, т.е. с 25 августа 1908 г.».
   Дальнейшие события подробно описаны в трёх письмах М.И.Щепкиной, адресованных внучке Наталье. В первом письме Мария Ивановна рассказывает о собственном аресте, о сутках, проведённых в тюрьме (т.е., скорее всего, и она занималась революционной деятельностью), а во втором - об истории бракосочетания с Рудольфом Лазаревичем, которое, судя по сведениям, изложенным в секретном уведомлении Санкт-Петербургского градоначальника архангельскому губернатору, состоялось 22 ноября 1908 г. по лютеранскому обряду: «...Уже на следующий день я помчалась на свидание в назначенные часы, но увы: свидания не получила, так как дают только близким родным и жёнам, а мы с Рудольфом не были оформлены, ведь он был Сорокиным - т.е. жил по чужому паспорту. Что делать? Можно только в определенные дни и часы что-нибудь передавать. А что передавать? Заработка не было никакого, я ведь только готовилась к гос. экзаменам. И вот мы решили пожениться. Но как? Ведь я православная, а он еврей, а я помнила слова его матери, сказанные с грустью: "Неужели и ему придётся креститься?"». Какой же выход?
   И вот разузнала я, через известного адвоката по политическим делам... Бернштамма, что допускаются смешанные браки у лютеран; будучи лютеранином можно обвенчаться с евреем без перемены веры последним, при условии, что дети от этого брака должны быть христианами... Быстро узнав о существующей кирхе на Петроградской стороне, где службы ведутся на русском языке, я отправилась к пастору церкви, который оказался симпатичным старичком, но который, узнав о моём желании перейти в лютеранскую веру, с горечью сказал: "Ну вот, опять меня будут упрекать, что я переманиваю в свою веру!".
  И вот я уже стою в кирхе, распеваю псалмы с другими прихожанами, меня мажет пастор миром, и я "лютеранка". Теперь опять хлопоты: получить разрешение на брак в тюрьме. Пришлось вновь посетить место моего бывшего заключения и просить разрешения у директора. Меня провели в его кабинет. За большим, заваленным книгами столом, сидел сухонький пожилой человек. Узнав о моей просьбе, сталуговаривать не губить своей жизни, не связываться с "арестантом" и т.п. Я резко прервала его, спросив повторно: "Вы можете дать разрешение на брак или нет?". Тогда он, видимо разозлившись, сухо ответил: "Получите ответ через полицию". И только дней через 10 разрешение мне было вручено полицейским. Теперь опять к пастору с просьбами: обвенчать в тюрьме. Он назначил на 9 часов утра дня через три. Я помчалась в тюрьму к начальнику и от него получила разрешение. Нужно было найти свидетелей - двух с моей стороны, двух со стороны Рудольфа...
   "Что Вы оденете на венчание?" - поинтересовался Бернштамм. А у меня кроме чёрного сарафана ничего не было приличного. "Как венчаться в чёрном? - ужаснулся он. - Надо хоть как-нибудь оживить чёрный цвет". И немного успокоился, когда я прицепила на шею нитку кораллов, единственную "драгоценность". Ехала я со своими свидетелями на конке до тюрьмы. Много смеялись и шутили: вряд ли кто догадывается из пассажиров, что мы едем на свадьбу.
   Небольшая часовенка в тюрьме, пастор в чёрном, розовый коврик перед аналоем, взволнованный Рудольф. Он быстро первый ступил на коврик (примета: кто первый ступит на коврик, тот будет главенствовать в семье). А я подумала, что всё же я буду главенствовать, а не он. Кончился обряд, мы спустились в контору..., вдруг начальник тюрьмы заявил: «А молодых разве не поздравим?». «А можно?» - с готовностью спросил Бернштамм. И, получив разрешение, умчался на извозчике за угощением.
   И вот мы сидим в кабинете начальника и пируем. В это время раздался телефонный звонок, и слышно, как начальник отвечает кому-то: «Да-да, бракосочетание свершилось, молодая уехала, молодой в камере». А мы сидим ... . и хохочем. Оказывается, должен был прибыть чиновник из градоначальства на венчание, но проспал. Стали мы уже прощаться, как начальник опять остановил меня: "Ну, гости могутитти, а Вы посидите с мужем". Гости ушли, ушёл и начальник, а мы остались вдвоем в его кабинете...
   С этого дня я уже имела основание получать свидания, а когда я как-то сказала начальнику, что в часы обычные свидания я учусь в институте и не могу приходить..., он разрешил приходить в любое время, удобное для меня. И часто я приходила вечером, в канцелярии уже никого не было. Рудольф один приходил на свидания, которые происходили в кабинете начальника». По воспоминаниям Марии Ивановны, «ещё не успели увянуть лилии, подаренные... в день венчания», как Самойловича стали переводить из тюрьмы в тюрьму. Он побывал даже в знаменитых Крестах: «Там свидания были особенно мучительны. Представь себе две перегородки на расстоянии в метр друг от друга с десятью отдельными кабинками с каждой стороны, куда сразу вводят арестованных, некоторые закованы в кандалы. Приходилось кричать, чтобы что-нибудь было слышно: крики, звон кандалов сливаются в нестройный гул. Трудно было что-нибудь понять, свидание длилось не больше 5-10 минут».
   Как пишет Щепкина, хождение по тюрьмам продолжалось полгода, пока не был назначен отъезд в ссылку: «Наконец пересыльная тюрьма. Перед отправкой в ссылку дали т.н. "личное свидание", происходившее в подвальном мрачном помещении, где можно было минут 5 посидеть рядом... Я, конечно, купила всё, что было можно для последней передачи и помчалась на вокзал, но на перрон никого не пускали, арестованные были уже в вагонах, я в отдалении бегала за решёткой, не зная, как всё же сделать передачу, и, к счастью, один из конвоиров, совсем молоденький, видимо, новобранец, подошел ко мне и взял передачу. Передаст ли? И я стала следить за ним. И вдруг в самом последнем вагоне, внизу в окне кто-то машет пакетом. Это был Рудольф, и это было наше последнее свидание; ссылали его в Мезень Архангельской губернии в 1000 километров от железной дороги. Я, конечно, решила следовать за ним в ссылку, но 1000 километров езды на лошадях?».
   15 декабря 1908 г. Мария Ивановна на имя архангельского губернатора направила следующее Прошение: «16 декабря 1908 г. муж мой, Рудольф Лазаревич Самойлович, высылается административным порядком из г. С.-Петербурга в Архангельскую губернию. Я, нижеподписавшаяся, жена его, находясь в последних месяцах беременности и желая следовать за своим мужем, и в то же время нуждаясь в акушерской и медицинской помощи, честь имею, покорнейше просить Ваше Превосходительство, разрешить мужу моему проживать либо в г. Архангельске, либо в местности, находящейся недалеко от медицинского пункта». Дальнейшие события М.И.Щепкина описывает в третьем письме. Посоветовавшись с Бернштаммом, она решилась ехать следом за Самойловичем в Архангельск, хлопотать, чтобы его не засылали в Мезень: «И вот, недолго думая, еду. Из писем Рудольфа я знала, что он в пересыльной тюрьме, знакомых у меня в Архангельске никого не было. По приезде в Архангельск сразу направилась в пересыльную тюрьму и заявила начальнику тюрьмы, что еду в ссылку вместе с мужем и поэтому до отъезда буду находиться с ним в тюрьме. Если бы не решётка на окнах, то тюрьма ничем не отличалась бы от обыкновенных обывательских домов: небольшой двухэтажный деревянный дом, внизу комнаты для обслуживающего тюрьму; персонала, наверху довольно большие две комнаты, одна для мужчин, другая для женщин. В этих комнатах невысоко над полом были сделаны нары, занимавшие больше половины комнаты. Более никакой "мебели" там не было. В женской половине кроме меня никого не было, и так как я была добровольно заарестованной, то могла свободно выходить в город с 8 утра и до 8 вечера; ходила на рынок, покупала навагу по 5 коп.кило, жарила её внизу в кухне тюремщиков, угощала мужчин ссыльных, снабжала их газетами, ходила с ними на прогулку под ливнем. Причём водили нас по грязной улице, а начальник конвоиров, несколько смущаясь, говорил мне: "Вы ведь можете итти и по тротуару". На что я гордо отвечала: "Мне и тут хорошо!"».
   Но надо было всё же пойти к губернатору, хлопотать о ближнем месте ссылки Рудольфа. И вот, принарядившаяся в свой "свадебный" наряд, я отправилась к губернатору, которого жители фамильярно звали "Ваня Сосновский". Принял он меня тотчас же, был вежлив и предупредителен, обещал «подумать» и о результате сообщить в тюрьму. Я возвратилась в тюрьму и черездня 2 получила извещение, что место ссылки изменено, вместо Мезени в Пинегу, что в 250 км от Архангельска, летом пароходное сообщение, зимой на лошадях».
  Распоряжение из МВД архангельского губернатора мезенскому исправнику о назначении поднадзорному Рудольфу Лазаревичу Самойловичу дальнейшим местом водворения Пинегу датировано 31 декабря 1908 г. Судя по письму М.И. Щепкиной, она примерно в это же время возвратилась в Петербург для сдачи экзаменов, а весной у супругов родилась дочь Софья. Менее чем через месяц после её рождения Мария Ивановна вновь отправилась в Архангельскую губернию, теперь уже надолго. До Пинеги добиралась сама, в ожидании парохода двое суток провела в гостинице Архангельска.
   «И вот, наконец, и Пинега. Рудольф на пристани - и мы в квартире из двух комнат - большие, светлые, во 2-м этаже, с необходимой мебелью и даже детской кроваткой; кухня большая с огромной русской печью... Недолго мне пришлось изображать "домохозяйку", так как главврач местной больницы, узнав, что я "почти врач", втянул меня в работу по больнице - и Рудольфу пришлось заменять меня дома, он не только готовил обед, но и стирал, и гладил пелёнки, и ухаживал за своей дочерью...».
   В Архангельской губернии М.И.Щепкина прожила, по словам О.Я.Поповой, до 1928 г. Работала земским врачом в Пинеге, Березниках, растила детей - в 1912 г. у супругов родилась вторая дочь, окрещённая, как записано в «Свидетельстве о рождении и крещении» от 10 сентября 1912 г., Марией Тамарой. Совместная жизнь Рудольфа Лазаревича и Марии Ивановны продолжалась около восьми лет. Расставшись, они сохранили теплые отношения, переписывались на французском языке (к сожалению, письма были утрачены вместе с вещами во время эвакуации М.И.Щепкиной в годы Великой Отечественной войны). По воспоминаниям родных, даже в глубокой старости Мария Ивановна говорила, что по-настоящему любила только Рудольфа Лазаревича. Его фотография всегда стояла у неё на секретере.

ПИНЕГА - ШПИЦБЕРГЕН

   В изгнании Самойлович не оставил социал-демократических устремлений, приняв активное участие в работе кружка политических ссыльных. Но здесь, в глухомани, он вспомнил и о том, что является горным инженером. 21 апреля 1909 г. на имя архангельского губернатора Самойлович направляет следующее прошение: «Думая обследовать берега р. Пинеги и Пинежский уезд в геологическом отношении, я прошу Ваше Превосходительство, для пользы исследования и большой продуктивности работы, разрешить мне свободное передвижение в пределах Пинежского уезда». В другом Прошении на имя Губернатора Самойлович ходатайствует не только о разрешении поездки в Архангельск для встречи жены и дочери, но и с целью воспользоваться некоторыми литературными источниками по изучению Севера, так как летом 1909-го он имеет намерение, в случае разрешения Губернатора, заняться обследованием Пинежского уезда в геологическом отношении. Желание Самойловича было, очевидно, поддержано и пинежским исправником. Об этом свидетельствует его рапорт архангельскому губернатору от 24 апреля 1909 г.: «Представляя при этом два прошения поднадзорного Рудольфа Лазаревича Самойловича, из коих первым он ходатайствует о разрешении ему поездки в г. Архангельск для встречи своего семейства и последним - о разрешении свободного передвижения в пределах Пинежского уезда с научной целью, доношу Вашему Превосходительству, что Самойлович поведения хорошего, ни в чёмпредосудительном не замечался и что, как видно из документов, Самойлович воспитывался в Горной Академии во Фрейбурге».
   В районе Пинеги Самойлович начинает заниматься геологией. В фондах музея имеется фотокопия Распоряжения МВД архангельского губернатора от 22 мая 1909 г., адресованного пинежскомуисправнику, о возможности участия Самойловича в некой экспедиции, куда его намерен пригласить начальник экспедиции. Вероятно, в её задачи входило проведение детального обследования рек Пинеги иКулоя, так как именно с этого начал Рудольф Лазаревич свою научную деятельность. А вскоре в архангельском краеведческом журнале была опубликована статья молодого горного инженера - «ИзПинежского уезда Архангельской губернии. I. Гипсовые пещеры». В списке научных трудов профессора Р. Л. Самойловича за 1930-е гг. она - первая.
   В 1910 г. Самойлович принялся хлопотать о позволении ему ознакомиться с местной горной промышленностью, а когда ему разрешили переселиться в Архангельск, стал работать секретарём общества изучения Русского Севера. Перед ним открылись заманчивые перспективы. Уже в следующем году он - участник полярной экспедиции. «В то время снаряжалась под начальством В.Ф.Држевецкого экспедиция для изучения геологии Шпицбергена. В качестве геолога в эту экспедицию был рекомендован Р. Л.Самойлович. Он с огромной радостью принимает это предложение, так как твёрдо решил посвятить себя изучению Арктики с тех пор, как познакомился с Севером, изучил полярную литературу, а в особенности под впечатлением встреч и бесед с В.А.Русановым, который в это время занимался изучением Новой Земли».
   В начале XXвна Шпицбергене работали экспедиции разных стран; группе Држевецкого поручалось исследовать угленосные районы и поставить русские заявочные столбы. Однако экспедиция из-за неблагоприятных природных условий архипелага не достигла и окончилась неудачно.
   В 1912 г. Русанов снарядил на Шпицберген спою собственную экспедицию и добился у местных властей разрешения на участие в ней Самойловича. К месту назначения русановцев доставила парусно-моторная шхуна под названием «Геркулес». За шесть недель экспедиция обследовала прилегающие к заливу Бель-Зунн районы (Грин-ГарбурИс-фьорд, остров Принца Карла, Кинсбей и Кроссбей), проложив маршруты общей протяжённостью в 1 000 вёрст, обнаружила на четырёх участках Западного Шпицбергена промышленные угольные месторождения и поставила на них первые заявочные знаки на имя русских предпринимателей, а также произвела океанографические, зоологические и геоботанические наблюдения.
   По окончании работ на Шпицбергене Самойлович и ещё два человека на попутном судне возвратились на материк, а Русанов с десятью спутниками, включая невесту - француженку ЖюльеттуЖан - отправился вокруг мыса Желания на восток - в плавание вдоль арктических берегов Евразии. Обратно экспедиция не вернулась. Ее трагический конец Рудольф Лазаревич переживал очень глубоко. По словам А.Ф.Лактионова, он всегда с большим волнением вспоминал Русанова и рассказывал о встречах с ним, о совместных работах на Шпицбергене.
   Постоянным желанием Самойловича было найти следы экспедиции Русанова. В 1915 г. в №№ 136 - 137 газеты «Архангельск» появилась его статья «Жив ли Русанов и где его искать?» в ответ на постановление Совета Министров России считать экспедицию погибшей и поиски её прекратить. Участвуя в дальнейшем в полярных экспедициях на Новую Землю, в Карское море и на Северную Землю, Самойлович тщательно осматривал все места, которые ему приходилось посещать. При этом он был твердо убеждён, по утверждению А.Ф.Лактионова, что остатки пропавшей экспедиции следует искать на Северной Земле.
    Трагедия, омрачившая первые шаги Самойловича в Арктике, научила его в своих собственных экспедициях, прежде всего, ценить человеческую жизнь. Каждая из двадцати одной экспедиции, проведённых Самойловичем, была тщательно продумана, подготовлена и поэтому проходила без жертв и потрясений. «Но теперь мы должны себе сказать: довольно гибели людей, - писал Рудольф Лазаревич. - Мы не хотим больше отдавать жизнь человека, хотя бы даже за самые высокие научные достижения. Мы должны, мы можем работать без жертв».
     В фондах музея хранятся два письма за 1914 год, адресованных Рудольфу Лазаревичу от неких Л. и А. Соколовых из Орла. Авторы выражают признательность за «неизменно доброе... внимание» и «участл185иво-сердечное отношение» к судьбе экспедиции их сына, «дорогого Владимира Александровича», которого видели дома в последний раз два года назад, в конце февраля. Письмо от 4 апреля содержит советы по поиску пропавшей экспедиции и трогательную благодарность от сына Русанова, Шуры: «Дорогой Рудольф Лазаревич! Я Вас очень благодарю за память обо мне и за Ваше доброе во мне участие».
    В письме от 9 марта говорится о прочитанной Самойловичем 7 марта 1913 г. публичной лекции: «...от глубины признательной души пожелали мы полного успеха Вашей лекции, что и поспешили высказать в посланной Вам 7 марта телеграмме. Постараемся прочитать петербуржские газеты с отчётом о лекции...». Это упоминание о первом платном выступлении Р.Л.Самойловича в пользу семей пропавших без вести товарищей. Узнав о нём, с просьбой о материальной помощи к Рудольфу Лазаревичу обратились многие родственники моряков. В фонде Самойловича АМЗ находятся письменные прошения Е.А.Баевой от 28.05.1914 г., Н.Быковского, М.А.Ермолина от 9.04.1914, Г.П.Попова от 10.04.1914 г., а также удостоверение от 10.01.1914 г. о бедственном положении Г.П. Попова, выданное ему воргозорским волостным старшиной Онежского уезда Архангельской губернии «на предмет исходатайствования пособия и представления горному инженеру Р.Л.Самойловичу». В течение месяца всем обратившимся была оказана финансовая поддержка, о чём свидетельствует записка Н. Быковского Самойловичу от 3 мая 1914 г., брата участвовавшего в экспедиции Русанова механика Быковского: «Сердечно благодарю за оказанную мне материальную помощь с прочитанной Вами лекции об экспедиции Русанова и его спутников...».
   «...Отправляющийся в Арктику из обыденной, повседневной обстановки переносится в страну необыкновенного, сказочного, в страну грёз... Трудно представить себе хотя бы одного человека, который, побывав в Арктике, не почувствовал бы болезненной любви и непреодолимого влечения к её красотам», — писал Самойлович двадцать лет спустя после экспедиции 1912 г., в ходе которой впервые испытал глубокие и неведомые до того переживания перед величием полярной страны и из «северянина поневоле» стал «северянином по призванию» — геологом, географом, мореплавателем.
    Начатые в экспедиции В.А. Русанова исследования на Шпицбергене Рудольф Лазаревич продолжил в 1913, 1914 и 1915 гг. В результате были обнаружены новые богатые месторождения каменного угля, произведён подсчет запасов ряда угольных полей Западного Шпицбергена. Уже в 1913 г. Самойлович вывез со Шпицбергена 5000 пудов арктического угля. В заливе Коал-бей был сооружён дом с различными службами, поднят российский флаг. Русские заявки на шпицбергенский уголь горный инженер Самойлович делал от имени только что организованного акционерного общества «Грумант». Так было положено начало отечественным концессиям, что впоследствии дало возможность Советскому Союзу получить в аренду несколько угольных месторождений. В 1926 г. в очерке «Грумант», Рудольф Лазаревич вспоминал о шпицбергенских экспедициях: «...в 1912 г. была организована ... русская экспедиция под руководством В.А. Русанова с целью, главным образом, обнаружения новых каменноугольных месторождений. Это задание было нами выполнено, когда мы (я принимал участие в этой экспедиции в качестве горного инженера) обнаружили по южному берегу Айс-фиорда прекрасный каменный уголь, по типу сходный с нью-кестльским.
   В следующем году я имел специальное задание произвести разведки каменного угля, и экспедиция под моим начальством выяснила, что запасы этого прекрасного угля достигают свыше 4-х миллиардов пудов. С того времени ежегодно туда посылались русские рабочие, которые жили на территории, занятой нами, а в прошлом году было образовано Советско-Английское Акционерное Общество, которое имеет целью широко поставить добычу угля и вывозить его для нашей северной промышленности...».
   По мнению Лактионова, благодаря Самойловичу Россия не только начала использовать уголь Шпицбергена, но и полной мере оценила государственное значение архипелага: «Не меньшей его заслугой является и то, что до некоторой степени он отстоял Шпицберген, который в то время был "ничьей землей", от притязаний американцев. Это были годы, когда среди русских учёных и общественных деятелей проявился большой интерес к Шпицбергену, на котором так успешно подвизались отважные мореплаватели русского Поморья. Эти интересы вдохновляли и Самойловича в его исследованиях Шпицбергена. Доклады и выступления Рудольфа Лазаревича в печати о значении открытых на Шпицбергене каменноугольных месторождений сыграли важную роль. Ими заинтересовались промышленные круги, как в Петербурге, так и в Архангельске...».
   Изыскания Самойловича на Шпицбергене закончились в 1918 г., когда он отправил туда первую советскую экспедицию. «В целях производства предварительных работ и окончательных обследований на месте, Т/Д «Грумант», по примеру прежних лет, посылает на Шпицберген ныне же группу рабочих в главе с горным инженером Рудольфом Лазаревичем Самойловичем», - сказано в Прошении Торгового Дома «Грумант» в Комиссариат Торговли и Промышленности о выдаче Самойловичу в августе 1918 г. надлежащего удостоверения.
    С 1919 г. начинается новый этап деятельности учёного. Он принимает активное участие в организации «Комиссии но изучению и использованию производительных сил Севера», а вскоре возглавляет Северную научно-промысловую экспедицию, «владения» которой охватывали территорию значительно большую, чем несколько участков па Шпицбергене - почти 40% площади Советской России! С этого момента «вся Арктика, её побережье, бесчисленные, лежащие в высоких, околополюсных широтах острова и архипелаги, её воды и льды с исполинской трассой Северного морского пути - арена исследований Р.Л.Самойловича».
    Но пройдёт десятилетие и крупная спасательная экспедиция к Шпицбергену станет, по словамКаневского, «звёздным часом» учёного. Это будет прославленная «красинская эпопея».


Стаценко, Т. «Черное золото», которое нашел азовчанин: о Р.Л. Самойловиче /Т. Стаценко //Приазовье. – 2013. – 25 сентября (№39). – С. 12.

   В сентябре 1913 года в порту Санкт-Петербурга пришвартовался пароход «Мария» с грузом угля. Казалось бы, рядовое событие, но имело огромное значение для нашей страны. Это была первая промышленная партия арктического «черного золота», добытого на островах Шпицбергена. Много лет уголь, добываемый гам, служил топливом российских и советских кораблей Северного и Балтийского флота, обогревал поселки и города.
   Спустя сто лет мы с благодарностью вспоминаем первопроходцев, исследовавших русскую Арктику, докладывавших Северный морской путь, открывавших в вечной мерзлоте богатейшие залежи полезных ископаемых. Среди этих людей был наш земляк, уроженец Азова, Рудольф Лазаревич Самойлович. К событиям сентября 1913 года он имеет самое непосредственное отношение.

Во имя высоких идей

  Архангельская губерния была местом ссылки молодого горного инженера, получившего образование в Германии вФрейбергской горной адемии, Рудольфа Самойловича. Сюда он прибыл по этапу, осуждений за активную революционную деятельность. Оказавшись на Крайнем Севере, энергичный и предприимчивый ссыльный нашел способ применить свои знания и тем самым послужить Родине и народу. Ведь в служении народу, борьбе за лучшую жизнь и справедливость видели свое предназначение несколько поколений революционно настроенных россиян, отрекавшихся от личного благополучия во имя высоких идей.
   При первой возможности только что отбывший свой срок Самойлович стал участником экспедиции В.Ф. Држевецкого на архипелаг Шпицберген, или Грумант (так острова называли местные жители). Эта земля не принадлежала какому-либо государству, но уже не первый век осваивалась поморами, самые отчаянные из которых устраивали там свои промысловые зимовья. Экспедиция закончилась неудачей - парусное судно «Жак Картье» попало в шторм в Баренцевом море и быловыброшено на норвежский берег. Произошло это в 1911 году.

Отличный уголь!

   Несмотря на то, что первое знакомство с суровым и грозным морем едва не окончилось гибелью, уже в следующем году Рудольф Лазаревич стал участником новой экспедиции, сыгравшей решающую роль в его судьбе. Известный исследователь Арктики Владимир Александрович Русановпригласил Самойловича в свою команду в качестве горного инженера с тем, чтобы обследовать недра Шпицбергена. Небольшое зверобойное судно «Геркулес» благополучно доставило участников экспедиции на острова. В течение шести недель Русанов и Самойлович обследовали землю, обойдя в общей сложности более 1000 верст. Упорство было ненапрасным - на Западном Шпицбергене Самойлович обнаружил богатейшие угленосные районы, что позволило поставить там первые заявочные знаки на имя русских предпринимателей.
   Рудольф Лазаревич проявил не только хватку исследователя, но и высокие личностные качества. Русанов писал об этом «высокому начальству», ходатайствуя о снятии запрета на въезд бывшего ссыльно-поселенца в Петербург. Разрешение было получено, и горный инженер, расставшись с руководителем экспедиции, осенью 1912 года привез горные образцы в столицу, чтобы провести их тщательный анализ. Исследования проводились в шведском университетском городе Упсале и Геологическом музее Российской Академии наук. Данные анализа превзошли все ожидания - уголь был признан «отличным».
  Второй задачей, которую решал Самойлович во время поездки «на материк», было участие в создании русского горно-промышленного товарищества на Шпицбергене. Лица, от имени которых были поставлены заявочные столбы, объединились в «Торговый Дом «Грумант А.Г. Агафелов и К0». В апреле 1913 года это предприятие поручает Рудольфу Самойловичу организовать горно-разведывательную экспедицию на Шпицберген. В новой экспедиции приняли участие тридцать три человека: команда бота, инженер, двое его помощников, буровой мастер, два монтера, двадцать четыре рабочих.
   14 июля 1913 года экспедиция отправилась на Шпицберген. Произведенные работы доказали существование больших залежей угля и возможность их промышленной эксплуатации. Попутно с разведками экспедиция добыла десять тысяч пудов топлива, пять из которых (80 тонн) были доставлены в Петербург.
   В ходе этой экспедиции Самойлович продолжил исследование архипелага. Он составил подробную карту острова Западный с заштрихованными русскими площадями, поставил новые заявочные столбы не только на местах, представляющих интерес в горно-промышленном отношении, но и по берегам заливов и губ, пригодных для дальнейшего исследования. В 1914 году, продолжив работу на архипелаге, Рудольф Лазаревич произвел подсчет российских угольных запасов Шпицбергена -7 миллиардов пудов, что позволило развернуть обширные горные работы. Уже в сезон 1915 года с острова было вывезено 394500 тонн угля.

Арктические караваны

   После первой мировой войны Шпицберген был признан территорией Норвегии, однако российские копи имели право осуществлять свою деятельность. Самойлович долгое время был официальным представителем фирмы «Грумант», ставшей на тот момент англо-русской компанией, занимаясь снаряжением рабочих и организацией промышленной добычи угля. Одновременно полярный исследователь пытался заинтересовать молодое Советское правительство перспективами добычи топлива на Шпицбергене под флагом СССР. Наконец, после ликвидации концессии «Грумант», при непосредственном участии Рудольфа Самойловича, создается трест «Арктик-уголь «Грумант», который в 1932 году начал регулярную добычу топлива для Советского Союза. И сбылась, наконец, мечта Рудольфа Лазаревича - арктический уголь обеспечивал наш флот, караваны которого все увереннее ходили по ранее малодоступному Северному морскому пути. Осваивались обширные приполярные земли.

Время выбирает

  Так захотело время, так захотел сам Рудольф Лазаревич Самойлович: уроженец Юга России, сын зажиточного владельца хлебных ссыпок, всю свою сознательную жизнь прожил всуровейших природных условиях и посвятил ее исследованию Арктики. Он совершил 21 научную экспедицию, стал основателем и директором арктического института, доктором географических наук, руководил экспедицией ледокола «Красин», спасшей семерых из восьми оставшихся в живых членов возглавляемой генералом У. Нобиле экспедиции на дирижабле «Италия». Благодаря незаурядному организаторскому таланту Самойловича, научной интуиции и уникальному знанию Севера советское на-родное хозяйство получило апатиты Хибин, нефть Ухты, уголь Воркуты, свинец и цинк острова Вайгач, флюорит горного хребта Пай-Хой, а также медь, молибден, гипс, горный хрусталь, асбест и многие другие полезные ископаемые.
  Какое-то время Советское правительство щедро вознаграждало Самойловича — в 1928 году он был награжден орденом Трудового Красного Знамени, в 1935 — орденом Ленина. Именем Самойловича были названы пролив и ледниковый купол на Земле Франца-Иосифа, бухта на Новой Земле, остров в архипелаге Северная Земля, гора и полуостров в Антарктиде. Самойлович был вице-президентом Географического общества СССР, членом географических обществ многих зарубежных стран, в том числе США, членом международного морского арбитража.
  ...К сожалению, заслуги не спасли ученого-практика от клеветы и стали причиной его гибели. В августе 1938 года Рудольф Самойлович был арестован и бесследно исчез. Дата и место его смерти достоверно неизвестны. Тем не менее, дело всей жизни было достойно завершено: угледобывающие промыслы сыграли огромную роль в развитии индустрии Советского Севера.

А сегодня?

  Постепенно ресурсы Шпицбергенских копей стали иссякать. Тем не менее, в настоящее время значительную (по арктическим меркам) хозяйственную деятельность островов, помимо Норвегии, согласно особому статусу архипелага, осуществляет только Российская Федерация, имеющая на острове Западный Шпицберген российский населённый пункт —. поселокБаренцбург, а также законсервированные поселки Пирамида иГрумант. Тот самый Грумант, основанный Русановым и Самойловичем.
  ...Ушло то время, когда покорители Севера чествовались так, как позднее встречали космонавтов. Да и космонавты нынче стали «приземленнее» - судятся о недоплаченной зарплате. Время чистых, бескорыстных героев-созидателей миновало. Но история любит парадоксы. Мы не знаем, что будет завтра. А сегодня давайте почтим память тех, кто жил мечтой о светлом будущем и на пределе сил работал ради его воплощения.

 

 

2         425