Включить версию для слабовидящих
^Back To Top
Владимир Карпов
ХУТОР ДОНСКОЙ –
недалекое прошлое
Очерк
Вспоминая и описывая жизнь и быт жителей дельты Дона в колхозный период, нужно отметить тот факт, что она имела общие черты в целом для большинства колхозников того времени. Паспортов они не имели, пенсий тоже долго не получали, работали за натуроплату (пайку, трудодни и т.д.). Но в силу того, что в устье Дона рыбный промысел являлся основным в структуре хозяйств, это накладывало определённые особенности на жизнь колхозников из рыбачьих семейств.
Вся повседневная жизнь населения дельты была во все времена связана с рыболовством. Рыбу добывали всеми возможными способам круглый год, и весь год торговали ею на базаре. Правда стоила она тогда не рубли, а копейки. Основным добытчиком был муж, отец семейства, рыбаливший в колхозной бригаде и получающий рыбный пай. Подрастающие сыновья тоже не сидели сложа руки, а ставили сети и вентеря в многочисленных протоках и рукавах устья. Тягали сак или бредень по мелководью.
Жёны рыбаков на работу в колхоз не ходили. Они, как и в прежние времена, вели домашнее хозяйство, по давно устоявшимся в казачьих семьях правилам. Так рабочий день для взрослых начинался в пять утра (не зависимо от времени года). Сначала хозяева управляли скотину и, подоив коров, выгоняли их в стадо пастись на заливных лугах. Если хозяйка не ехала в город на базар, то растапливала печь в кухне или кабице и готовила скорый завтрак. Покормив мужа и собрав ему сумку с перехваткой, она отправляла его в бригаду и будила детей. Те, продрав глаза, наскоро ели и бежали в школу. И только тогда хозяйка, почаёвничав, приступала к повседневной работе. Сначала она сепарировала молоко, потом занималась прочими делами, которых всегда хватало. Так почти ежедневно нужно было перерабатывать рыбу: солить, топтать, отмачивать и, развешивая на вешала, сушить. Следить за небольшим огородом. Делать необходимые закупки в сельповском магазине или на базаре. Постоянно, по три - четыре часа в день, стоять у плиты, готовя завтрак, обед и ужин. Нужно было периодически что- то стирать, подшивать, штопать, гладить, убирать и т.д. Словом, вести своё домашнее хозяйство, все элементы которого запомнить и описать практически невозможно.
Эта деятельность продолжалась до 12 часов дня. После полудня хозяйки начинали кофейничать, собираясь по два - три человека на веранде, в доме или во дворе в беседке (в зависимости от погоды и времени года). Этот обычай, завёлся в плавнях Дона, начиная примерно с середины пятидесятых годов прошлого века. Женщины пили натуральный слегка поджаренный и толчёный в ступке кофе с пирогами, сливками, шоколадными конфетами и прочей сладкой снедью. Заморский напиток употреблялся из глубоких блюдец, слегка разбавляясь молоком. При этом вёлся неторопливый разговор, обсуждались последние хуторские новости: торги на базаре, чужие и свои мужья, невестки и дочери, соседи и кумовья и прочее, прочее. Иначе говоря, гутарили «про то, про сё». Разговоры эти длились час – полтора, при этом все женщины оказывались довольны, причём каждая оставалась при своём мнении. Мужчины на этих посиделках, попервоначалу, не присутствовали. Они предпочитали после каждой смены пить свой 40- градусный кофей, закусывая его жирной ухой из общего котла. Но уже в начале 70-х годов появились и исключения, которые были известны всему хутору. Мужское сообщество желающих поболтать с бабами в середине дня долго не одобряло, но дурной пример заразителен и из года в год таких мужчин - любителей «поводить бабьи сплетни» и попить кофейку становилось всё больше и больше. Сейчас кофе в хуторах пьют все подряд. Может быть, поэтому и болтливых мужчин там поприбавилось.
После часа дня возвращались из школы дети, со своими новостями. Выслушав и покормив, их отпускали на два - три часа погулять. Потом хозяйки ложились передохнуть, заходить детям в дом в этот час было запрещено. После отдыха, часов с четырёх вечера, хозяйки поднимались и начинали готовить борщ, рыба в разных видах с картошкой была на второе. С этого же часа вернувшиеся с улицы дети делали уроки, сидя за круглым столом. При этом старшие помогали младшим. Часам к семи вечера возвращался со смены муж - рыбак. Его обычно ждали, чтобы всей семье сесть за стол. Поев и перекурив, он иногда проверял выполнение домашних заданий детьми, кое- кто из хлопцев получал при этом затрещину - другую, к девочкам относились, как правило, более снисходительно.
Ещё в середине 20-го века семьи в рыбачьих хуторах были большие, детей было от трёх до пяти, так что домашних дел и забот женщинам хватало. На работу в колхоз жёны рыбаков и прочие замужние дамы не ходили. Разве что одинокие и вдовы, которые трудились на колхозной ферме доярками или в колхозной столовой поварихами. Надо сказать, что и там и там работать этим женщинам приходилось нелегко. Нужно было чуть свет встать и бежать на ферму. Там два - три раза за день выдоить вручную по 20 - 25 коров, процедить молоко, слить его в бидоны и оттащить в кладовую или к берегу, где его грузили на мотолодку и везли на центральную усадьбу колхоза. И так каждый день – выходных для работников животноводства тогда почти не было. Пропустить же дойку можно было только по причине тяжёлой болезни. Работать и в колхозной столовой было также нелегко, всё нужно было делать вручную. К тому же поварихи должны были подвозить обеды и к полевым бригадным станам, поднимая тяжёлые баки на подводу. Рыболовецкие бригады в этом случае обходились сами, приглашая какую-нибудь одинокую вдову готовить уху в рыбацком казане на свежем воздухе. За эту работу бригада расплачивалась рыбой. Такой порядок существовал ещё с артельных времён.
Как – то колхозное правление нашего колхоза, уже в брежневскую эпоху, решило было собрать сезонную женскую бригаду для прополки проса. Но эта затея с треском провалилась – никто из жён рыбаков на прополку не вышел. Времена были уже не те, да и большинству хозяек было уже за пятьдесят. А вот мужчинам таскаться на тяпанку приходилось, иначе могли и вышибить из рыболовецкой бригады на ферму или в плотницкое звено. На прополку проса ходили пешком за пять - семь километров, неся на плече инструмент с сумкой, в которой хранилась нехитрая снедь да бутылка с чаем или молоком, иногда с чем - либо покрепче. Некоторым пожилым мужчинам припадало тяпать бывшие отцовские казачьи наделы, которые были отобраны у их семей ещё по весне 20-го года. Что они думали при этом? Что вспоминали? Неведомо! Но выпивали после этого крепко.
Летом, после вечерней дойки взрослые бабы любили приодеться и с детьми, невестками и внуками шли в хуторской клуб на вечерний сеанс. Иногда этот выход возглавлял отец семейства, его в большей мере привлекал не новый кинофильм, а бильярдный стол в фойе. Вокруг него всегда толпилось пять-семь пятидесятилетних мужчин, любителей погонять шары и поговорить о политике или недавней войне. Надо отдать им должное – «навеселе» в клуб они не ходили, да и там не выпивали. Эти хождения в народ постепенно прекратились в конце шестидесятых: в хуторах Нижнего Дона, стали появляться телевизионные приёмники. Сначала телевидение было редким явлением, и на просмотр очередного фильма к владельцу телевизора набивался полный зал посетителей, особенно детворы. Ремонтировали и настраивали их местный киномеханик и связист с лоцманского поста.
Холодильники в ту пору у хуторян ещё были в редкость. Всё съестное засаливалось в бочках и кастрюлях и хранилось в погребах или в холодных коридорах. Заготовками на зиму занималось всё семейство, начинали в августе и заканчивали в ноябрьские выходные дни. Владелец погреба, который не подтапливался при нагонах, был поистине счастливым человеком: все запасы на зиму у него хранились в одном месте, и не нужно было выполнять «дурную» работу. Прочим же хозяевам везло меньше: воду из погребов приходилось откачивать после каждой сильной низовки. И делалось это тогда вручную.
Вот примерно так вспоминаются некоторые эпизоды не столь далёкой хуторской жизни, безвозвратно ушедшей от нас.