ЯИЧКО

Н. Вагнер

         В Великую пятницу собрались детки в кухню, около печки, в которой шипит, кипит, бьет белым ключом вода в горшке, а в воде лежат, варятся, красятся, бережно завернутые, тщательно закутанные, пасхальные яички.
       Я знаю, что мое будет лучше!.. Ты вот увидишь! — говорит толстенькая, пухленькая, но страшно нервная Маша.
       Ну, мы еще будем посмотреть! — говорит худенький Ваня, брат ее.
        А Петя ничего не говорит. Он просто сидит тут же в кухне. Он думает, что ему стыдно заниматься такими пустяками, как крашенье яиц. Он ведь в четвертом классе классической гимназии! Однако удержаться от того, чтобы посмотреть, как красятся яйца, и он не мог. Искушение это он, впрочем, оправдывал тем, что он здесь в качестве эксперта и решителя, чье яйцо будет лучше: Маши или Вани?
       Ваня не долго задумывался над своим яйцом. Он выпросил у тети ярких шелковых лоскутков, надергал из них шелчинок и, обернув в них яйцо, завертел его в тряпки, обмотал черным шелком и опустил в горшок.
       Другое дело было с яйцом Маши. Она хотела похристосоваться этим яйцом с дедом, с милым "дедой", который очень ее любит, всегда в каждый праздник дарит ей такие прекрасные игрушки.
      И вот она все придумывала, как лучше выкрасить яйцо. И наконец порешила спросить у всех, и у горничной Даши, и у выездного Егора, и у прачки Алены, и у кухарки Степаниды, и у тети, как лучше выкрасить яйцо. Горничная Даша сказала ей, что хорошо красят лоскуточки, и когда тетя дала ей лоскутков, то сама Даша нарезала их мелко-намелко.
        Егор-выездной посоветовал красить шафраном.
        — Ровно золотые будут яйца-то, — сказал он.
        Прачка Алена посоветовала красить луком.
         — Лучными перьями... — сказала она. — И дух такой хороший от воды будет, — сказала она.
        Кухарка Степанида научила взять сандалу: синего, красного, всякого...
       — Сварить, знашь, его, и опустить туда яички... А то можно просто обсыпать сверху яичко, обвязать тряпочками и так спустить в горшок... Страсть хорошо выходит!
      Наконец, тетя посоветовала просто выкрасить березовыми листьями, причем сказала, что получаются хорошенькие зеленые яйца.
        Маша все это приняла к сведению и, обложив яйцо лоскуточками, обсыпала сандалом, шафраном, обложила лучными перьями и березовыми листьями, обвязала тряпочками и спустила яйцо в горшок.
         Ваня сильно потешался над таким методом...
         — А ты бы, — говорил он, — еще и солью посыпала — авось они лучше выкрасятся... или щепочек бы набрала.
     А Петя даже сделал пренебрежительную гримасу, которую он всегда делал, если видел что-нибудь бестолковое и несообразное.

       Когда варились яйца, то все принимали в них участие и даже Егор выездной заглянул, как они варятся, и осведомился: положили ли шафрану? Но когда вода уже с полчаса варилась, то все отошли и детки остались одни... И чем сильнее варились яйца, чем бурливее кипела вода, тем серьезнее и сильнее задумывалась Маша. Она даже немножко побледнела.
         — Что-то Бог даст! — думала она. Будет ли хорошо яичко моему "деде"!
      И вот пришла кухарка Степанида... Заглянула в горшок глазами "сведущего человека", спросила, сколько они варятся, и порешила, что пора их вынимать... Горшок вынули, поставили на стол... и собрались все — даже тетя пришла посмотреть, как выкрасились яйца и чье яйцо будет лучше.
       Кухарка Степанида предварительно положила оба яйца в холодную воду — на самую короткую минутку, — потому что все горели нетерпением посмотреть скорее, как выкрасились яйца.
      И кухарка Степанида, наконец, начала развертывать их. Яйцо Вани развернули первым: оно было отмечено красной шерстинкой.

       Что же было это за яйцо! Просто прелесть!.. Бледно-серое, сиреневое и по нем шли узоры в тон, жилки синеватые и темно-малиновые. Одним словом, это было самое изящное, мраморное яичко... У Маши сердце почти не билось. Руки дрожали в ожидании появления ее яичка. Наконец развернули и его. Оно вышло все темно-малиновое, с неправильными угловатыми крапинками, точно порфировое. В некоторых местах, где были приложены чистые березовые листочки, так они и отпечатались; но вот какая вышла игра случая, а вы, вероятно, знаете, что нет в целом свете такого прихотника, который мог бы поспорить в этом деле с прихотливым случаем. Как раз на самой середине яичка вышел крест. Небольшой, неправильный крестик, но тем не менее и Степанида, и Даша, и Алена, и даже тетя ахнули, когда его увидали, а Алена даже перекрестилась.
       А вышел крестик очень просто. В числе березовых листиков Маша, заторопившись, чтобы скорее завернуть яичко, положила целую веточку, с четырьмя листиками. Три листика прилегли так, что один смотрел прямо вверх, а два листика отвернулись от него в две стороны: направо и налево; четвертый же листик отогнулся, и почти прямехонько смотрел вниз. Все это было достаточно криво и неуклюже, но все остальное дополнялось воображением и крепкой верой... как говорила Алена, в то, что "Господь умудряет младенцев и руками их кладет славу Свою". И все с каким-то благоговением смотрели на яичко, а горничная Даша, вручая его Маше, даже сказала:
        — Смотрите, барышня, не разбейте! Это святое яичко...
       Неудивительно после этого, что и сама Маша смотрела на это яичко с благоговейною радостью. Даже Ваня примолк перед этим яичком и конфузливо показывал всем свое простое серое, мраморное яичко...