Сталинградский утёс
Б. Палийчук

Есть на Волге утёс, он бронёю оброс,
Что из нашей отваги куётся.
В мире нет никого, кто не знал бы его,
Он у нас Сталинградом зовётся!
Там снаряды гремят, там пожары дымят,
Волга-матушка вся потемнела.
Но стоит Сталинград и герои стоят
За великое правое дело!
Сколько лет ни пройдет, не забудет народ,
Как на Волге мы кровь проливали,
Как десятки ночей не смыкали очей,
Но врагу Сталинград не отдали.
Эх ты, Волга-река, - широка, глубока -
Ты видала сражений немало,
Но такой лютый бой ты, родная, впервой
На своих берегах увидала.
Мы покончим с врагом, мы к победе придем,
Солнце празднично нам улыбнется.
Мы на празднике том об утёсе споем,
Что стальным Сталинградом зовётся.
1942

Мамаев курган 
Р. Рождественский

Сотни лет
расходиться широким кругам
по огромной воде
молчаливой реки...
Выше всех Эверестов –
Мамаев курган!
Зря об этом в учебниках нет
ни строки.
Зря не сказано в них,
что теплеет Земля
и светлеет Земля,
оттого что на ней,
о курганах Мамаевых
помнить веля,
загораются
тысячи Вечных огней...
Мне сюда возвращаться.
К добру и к беде.
Мне сюда приходить.
Приползать.
Прилетать.
И, схватившись за сердце на той высоте,
задыхаясь,
разреженный воздух глотать.
Мне сюда возвращаться.
Из мелких потерь.
Из ухоженных стран.
И горячечных снов.
Натыкаться на долгие стоны людей
и кольчуги
позванивающих орденов...
Зря не сказано в книгах,
Мамаев курган,
что металла
в твоем оглушенном нутре
больше,
чем в знаменитой Магнитной горе!
Что хватило его и друзьям.
И врагам.
Вместо капель росы,
как слепое жнивье,
проступает железо,
кроваво сочась...
И поэтому
самая главная часть
в притяженье Земли –
притяженье твое!..
Ты
цветами пророс.
Ты
слезами пророс.
Ты стоишь,
поминальные муки терпя.
Синеватые молнии
медленных гроз,
будто в колокол памяти,
бьются в тебя!
И тогда поднимаются птицы с земли
и колышется нервно
степная трава.
Оживают
затертые напрочь
слова.
И по плитам
устало
стучат костыли.

            ***
В.Занадворов

Кусок земли, он весь пропитан кровью.
Почернел от дыма плотный мёрзлый снег
Даже и привыкший к многословью,
Здесь к молчанью привыкает человек.
Смятый бруствер. Развороченное ложе.
Угол блиндажа. Снаряды всех смели.
Здесь плясала смерть, но нам всего дороже
Окровавленный кусок родной земли.
Шаг за шагом ровно три недели
Мы вползали вверх, не знавшие преград.
Даже мёртвые покинуть не хотели
Этот молнией опалённый ад.
Пусть любой ценой, но только бы добраться,
Хоть буравя снег, но только б доползти,
Чтоб в молчанье страшно и жестоко драться,
Всё, как есть, сметая на пути.
Под огнём навесным задержалась рота,
Но товарищ вырвался вперёд
Грудью пал на амбразуру дота –
Сразу кровью захлебнулся пулемёт.
Мы забыли всё… Мы бились беспощадно
Мы на лезвиях штыков наш гнев несли,
Не жалея жизни, чтобы взять обратно
Развороченный кусок родной земли.

      ***
М. Найдич

А над Волгою в небе синем,
Тучи тянутся, как холмы,
За спиной половина России,
А на самом краешке - мы.
Острый ветер в лицо мне дунул,
Как спасения ждал его,
Я в масштабах страны не думал,
Я вчерашний школьник всего.
Вот шинельку пробитую скину:
Жарковато среди огня…
Мне Урал и Сибирь дышат в спину –
И надеются на меня.

Сталинграду
О. Бергольц

«И пробил час. Удар обрушен первый,-
От Сталинграда пятится злодей.
И ахнул мир, узнав, что значит верность,
Что значит ярость верящих людей.

Вечный огонь
М. Агашина

Горит на земле Волгограда
Вечный огонь солдатский –
Вечная слава тех,
кем фашизм, покоривший Европу,
был остановлен здесь…
Вечный огонь Сталинграда
Не может померкнуть, пока
живёт на земле волгоградской
хотя бы один мальчишка!

Огонь и сталь
А. Прокофьев

Священные руины Сталинграда,
Кто вам родня?
Мы шире Волги сделали преграду
Из стали и огня;
Из ярости, которая взлетала
Быстрей орлиных стай,
Из ненависти, что сильней металла,
Что пепелила сталь;
Из братства да из дружбы нашей кровной –
Их забывать не след,-
Да из любви к отчизне – столь огромной,
Что ей и меры нет.

       ***
С. Орлов

Открытые степному ветру,
Дома разбитые стоят.
На шестьдесят два километра
В длину раскинут Сталинград.
Как будто он на Волге синей
В цепь развернулся, принял бой,
Встал фронтом поперёк России –
И всю её прикрыл собой.

        Волга  
(отрывок из поэмы)
М.Дудин

Столбы земли встают над Сталинградом.
Здесь битва небывалая идёт.
На жизнь и смерть. И сталь гудит зловеще
И изыргает бешенство огня.
И на ветру пронзительно скрежещет
Снарядом раздроблённая броня.
И, немца в темноте подкарауля,
Через передний край наискосок,
Как иволга над Волгой плачет пуля
И в бронзовый врезается висок.
Зелёные и синие ракеты
Густую ночь, как одеяло рвут,
И танки опрокинутые где – то,
Как раненые мамонты ревут.
С когтистыми распятиями свастик,
Они ползут сквозь брустверы и рвы.
На башнях неуклюжих и горбастых,
Сплошная грязь, пучки сырой травы.
Но подпустив вплотную до отказа,
И выкрик: « К бою!», и команда: «Бей!»-
Как факелы их поджигают сразу
Укрытые засады батарей.
А сколько их сюда нагнали жадных
До нашей русской, золотой земли,
А сколько их гниёт в могилах смрадных,
И лягут те, что нынче не легли.
Мы заживём. Мы выбьемся! Не нам ли
Судьбу вручила родина свою?!
Мы воины! Не маменькины мямли.
В последнем нам торжествовать бою.
Пусть вихрь сильней.
И дождь наотмашь хлещет,
И над землёю сладковатый чад.
Над трупами, раздутыми зловеще,
Медлительные коршуны кричат.
Мы выживем. Хотя б во имя долга.
Мы вырвемся к широкой синеве.
Мы вдаль войдём,
как в Каспий входит Волга,
Отстаивая Волгу на Неве.
Да так, чтоб грудь от радости распёрло,
Да так, чтоб песня птицею плыла.
Не иволги малиновое горло –
Здесь нужен клёкот горного орла.

***
И. Уткин

Когда, упав на поле боя,
И не в стихах, а наяву,-
Я вдруг увидел над собою
Живого взгляда синеву.
Когда склонилась надо мною
Страданья моего сестра,-
Боль сразу стала не такою:
Не так сильна, не так остра.
Меня как будто оросили
Живой и мёртвою водой,
Как будто надо мной Россия
Склонилась русой головой.

***
А.Корнеев

Сталинградские осколки
Их столько –
по целому миру,
по пёстрому множеству стран!
Скупее дарит сувениры
Сегодня Мамаев курган.
Их ищут на склонах ребристых,
Как редкие ищут грибы,-
осколки, застывшие искры
горнила вселенской судьбы.
Находки
С невольной опаской
Приезжие держат в горсти.
Немногим
Пробитую каску
Счастливится
Приобрести.
Находок существенных мало.
Земля зелена и светла.
Несчётные тонны металла
Она ль
На себя приняла?
Цветы и кустарник на склонах
Обычны, куда ни смотри…
Но здесь –
Те железные тонны:
осколки
ржавеют
внутри!
Не надо случайных открытий.
Земля справедлива у нас:
Вы ей
Деревцо подарите –
Она вам
Железо отдаст.

***
В.Боков

На Мамаевом кургане
На Мамаевом кургане тишина,
За Мамаевым курганом тишина,
В том кургане похоронена война,
В мирный берег тихо плещется волна.
Перед этою священной тишиной
Встала женщина с поникшей головой,
Что-то шепчет про себя седая мать,
Всё надеется сыночка увидать.
Заросли травой глухие рвы,
Кто погиб, тот не поднимет головы,
Не придёт, не скажет: «Мама! Я живой!
Не печалься, дорогая, я с тобой!»
Вот уж вечер волгоградский настаёт,
А старушка не уходит, сына ждёт,
В мирный берег тихо плещется волна,
Разговаривает с матерью она.

Ода солдату
А. Плотников

Солдату я слагаю оду.
Был ратный путь его тяжёл.
Он всё прошёл: огонь и воду,
И трубы медные прошёл.
Шагал по вражескому следу
До завершающего дня.
И прочно выковал Победу
Из грома, стали и огня.
И полная творящей силы,
Вся в блеске солнца, не в дыму,
Стоит спасённая Россия,
Как вечный памятник ему.

***
И. Г. Аржанов, участник Сталинградской битвы, рядовой 106-го
стрелкового полка Зб-й гвардейской дивизии.

В резной шкатулке много лет
Лежит бесценная награда –
Медаль, которой равной нет,
«За оборону Сталинграда».
Ее я бережно достал,
И что-то в сердце защемило.
Я будто вновь солдатом стал
И вспомнил все, как это было.
Второй уж год как шла война,
А мы, как прежде, отходили.
Была ли наша в том вина,
Что мы до Волги отступили?
Нам нечем было воевать,
Патроны штучно выделяли.
Порой хотелось закричать,
А мы, потупя взор, молчали.
Винтовка, штык да котелок –
Вот все, что мы тогда имели.
Табак давали, правда, впрок,
Но часто впроголодь сидели.
В ту пору, в тот суровый год
Судьба России предрешалась,
И под пятой фашистских орд
Земля от гнева содрогалась.
Да, мы стыдились матерей,
Которых в рабстве оставляли.
И взгляда маленьких детей,
Глотая слезы, избегали.
Где был когда-то Сталинград,
Печные трубы лишь торчали.
Стоял густой зловонный смрад,
И трупы на полях лежали.
Нет, мы не грелись у костров,
В мороз и стужу замерзали
И, расчесавши тело в кровь,
Мы вошь из складок выгребали.
Вгрызались в землю, как могли.
Надежней места не искали.
«За Волгой нет для нас земли», –
Как клятву часто повторяли.
Нас гусеницами давили,
Нас жгли безжалостно огнем.
С утра до ночи нас бомбили
И прошивали грудь свинцом.
Но каждый верил, каждый знал:
Такое долго не продлится.
И, наконец, тот день настал,
Который должен был свершиться.
Собрался с силой исполин,
И вспомнив доблесть вековую,
Народ поднялся как один
На смертный бой за Русь святую.
Загрохотало все кругом,
Пошли вперед наши солдаты,
Туда, на запад, день за днем,
Пока не пробил час расплаты.
Наш меч сурово покарал
Фашистов в собственной берлоге,
И путь к прозренью показал
Для тех, кто сбился на дороге.
Доныне часто по ночам
Во сне былое воскресает.
Мы до сих пор воюем там,
И кто-то снова умирает.
На Волге возродился град
Еще прекрасней и чудесней.
Для нас он – прежний Сталинград.
Его не вычеркнешь из песни.
Там, на Мамаевом кургане,
Вознесся ввысь мемориал,
Он для потомков в назиданье
И в память тем, кто смертью пал.
Чтоб мир надолго сохранить,
Чтоб сердце болью не щемило,
Народ, умевший победить,
Обязан помнить все, как было.
Пусть будет счастлив наш народ,
Пусть жизни радуются дети,
Но строго помнят наперед –
Они теперь за все в ответе.

Обелиск
М. Луконин

Вы думаете – нет меня,
Что я не с вами?
Ты, мама, плачешь обо мне.
А вы грустите.
Вы говорите обо мне,
Звеня словами.
А если и забыли вы...
Тогда простите.
Да. Это было все со мной,
Я помню, было.
Тяжелой пулей разрывной
Меня подмыло.
Но на поверхности земной
Я здесь упрямо.
Я только не хожу домой.
Прости мне, мама.
Нельзя с бессмертного поста
Мне отлучиться,
Поручена мне высота
Всей жизни мира.
А если отошел бы я
Иль глянул мимо –
Представьте,
Что бы на земле могло случиться!
Да, если только отойду –
Нахлынут, воя,
Как в том задымленном году,
Громя с разбега,
Пройдут
Мимо меня
Вот тут,
Топча живое,
Кровавым пальцем отведут
Все стрелки века.
Назад – во времена до вас,
Цветы детсада,
За часом час –
До Волжской ГЭС еще задолго,
Так – год за годом –
В те года у Сталинграда,
В года,
Когда до самых звезд горела Волга.
В год сорок...
В самый первый бой,
В огонь под Минском,
В жар первой раны пулевой,
В год сорок первый...
Нет,
Я упал тогда в бою с великой верой,
И ветер времени гудит над обелиском.
Не жертва, не потеря я –
Ложь, что ни слово.
Не оскорбляйте вы меня
Шумихой тризны.
Да если бы вернулась вспять
Угроза жизни –
Живой
Я бы пошел опять
Навстречу снова!
Нас много у тебя, страна,
Да, нас немало.
Мы – это весь простор земной
В разливе света.
Я с вами.
Надо мной шумит моя победа.
А то что не иду домой,
Прости мне, мама.

Защитник Сталинграда 
А. Сурков

В зное заводы, дома, вокзал.
Пыль на крутом берегу.
Голос Отчизны ему сказал:
“Город не сдай врагу!”
Верный присяге русский солдат,
Он защищал Сталинград.
Гулко катился в кровавой мгле
Сотой атаки вал,
Злой и упрямый, по грудь в земле,
Насмерть солдат стоял.
Знал он, что нет дороги назад –
Он защищал Сталинград.
Сто пикировщиков выли над ним
В небе, как огненный змей,
Он не покинул окопа, храним
Верностью русской своей.
Меж обгорелых черных громад
Он защищал Сталинград.
Танк на него надвигался, рыча.
Мукой и смертью грозил.
Он, затаившись в канаве, сплеча
Танки гранатой разил.
Пулю – за пулю. Снаряд – за снаряд.
Он защищал Сталинград.
Смерть подступала к нему в упор.
Сталью хлестала тьма.
Артиллерист, пехотинец, сапер –
Он не сошел с ума.
Что ему пламя гиены, ад?..
Он защищал Сталинград.
Просто солдат, лейтенант, генерал –
Рос он в страде боевой.
Там, где в огне умирает металл,
Он проходил живой.
Сто изнурительных дней подряд
Он защищал Сталинград.
Время придет – рассеется дым.
Смолкнет военный гром.
Шапку снимая при встрече с ним,
Скажет народ о нем:
– Это железный русский солдат,
Он защищал Сталинград.

***
Н.Ткачёв

Я не был в Гренаде и не был в Мадриде,
Испанскую землю ни разу не видел.
Не знаю, какие там зори, закаты,
Не знаю, какие росли там ребята.
Но знал я еще в пионерском отряде
Прекрасную песню о дальней Гренаде.
О том, как давно, на гражданской войне,
Украинский хлопец, с клинком, на коне
Пошел за свободу с врагом воевать,
«Чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать».
Хорошая песня, большой в ней накал
Да хлопец в Гренаду живой не попал.
Сняла его пуля в атаке с седла,
Но песня его до Гренады дошла.
Узнали в Испании люди простые,
Как шли умирать за их счастье в России ...
А годы свершали свой марш по планете,
Солдатами стали вчерашние дети.
И здесь вот, у Волги, в дни яростной бури,
Услышал я имя – Рубен Ибаррури...
Ходила в окопах молва в Сталинграде,
Что сам он родился в далекой Гренаде,
Но в час испытаний, как Родину-мать,
Пришел он Советский Союз защищать.
Рубен Ибаррури командовал ротой,
Что насмерть стояла на голых высотах.
Зажатая танками слева и справа,
Она не пустила врагов к переправам.
Но, выстояв на битве, под ливнем металла,
В бою командира она потеряла.
Упал лейтенант, сжав горячий наган,
Лишь крикнул: «Товарищи, но пасаран!»
Гвардейцам понятно испанское слово,
И шквал пулеметный обрушился снова.

***
Е. Долматовский

Он с воздуха разнесен... 
Он с воздуха разнесен,
Обстрелом с земли изувечен,
Разгромлен... И все-таки он
Незыблем, прекрасен и вечен.
Мы любим наш город таким —
Суровым, бесстрашным и твердым,
Разбитым, сгоревшим, ночным
И все-таки светлым-и гордым.
Словам не изменим своим,
Пусть бой беспощаден и страшен.
Наш город! Ты будешь таким —
Просторным, прозрачным, живым,
Прекрасным, как в памяти нашей.

В доме Павлова
О. Берггольц

В твой день мело, как десять лет назад.
Была метель такой же, как в блокаду.
До сумерек, без цели, наугад
бродила я одна по Сталинграду.
До сумерек — до часа твоего.
Я даже счастью не отдам его.
Но где сказать, что нынче десять лет,
как ты погиб?..
Ни друга, ни знакомых...
И я тогда пошла на первый свет,
возникший в окнах павловского дома.
Давным-давно мечтала я о том —
К чужим прийти как близкой и любимой.
А этот дом — совсем особый дом.
И стала вдруг мечта неодолимой.
Весь изрубцован, всем народом чтим,
весь в надписях, навеки неизменных...
Вот возглас гвардии,
вот вздох ее нетленный:
— Мать Родина! Мы насмерть здесь стоим...
О да, как вздох - как выдох, полный дыма,
чернеет букв суровый тесный ряд...
Щепоть земли твоей непобедимой
берут с собой недаром, Сталинград.
И в тот же дом, когда кругом зола
еще хранила жар и запах боя,
сменив гвардейцев, женщина пришла
восстановить гнездо людское.
Об этом тоже надписи стоят.
Год сорок третий; охрой скупо, сжато
начертано: «Дом годен для жилья».
И подпись легендарного сержанта.
Кто ж там живет
и как живет — в постройке,
священной для народа навсегда?
Что скажут мне наследники героев,
как объяснить — зачем пришла сюда?
Я, дверь не выбирая, постучала.
Меня в прихожей, чуть прибавив света,
с привычною улыбкой повстречала
старуха, в ватник стеганый одета.
— Вы от газеты или от райкома?
В наш дом частенько ходят от газет...—
И я сказала людям незнакомым:
— Я просто к вам. От сердца. Я — поэт.
— Не здешняя?
— Нет... Я из Ленинграда.
Сегодня память мужа моего:
он десять лет назад погиб в блокаду...—
И вдруг я рассказала про него.
И вот в квартире, где гвардейцы бились
(тут был КП, и пулемет в окне),
приходу моему не удивились,
и женщины обрадовались мне.
Старуха мне сказала: — Раздевайся,
напьемся чаю,— вон, уже кипит.
А это — внучки, дочки сына Васи,
он был под Севастополем убит.
А Миша — под Японией...—
Старуха
уже не плакала о сыновьях:
в ней скорбь жила бессрочно, немо, глухо,
как кровь и как дыханье,— как моя.
Она гордилась только тем, что внучек
из-под огня сумела увезти.
— А старшая стишки на память учит
и тоже сочиняет их...
Прочти! —
И рыженькая девочка с волненьем
прочла стихи, сбиваясь второпях,
о том, чем грезит это поколенье,—
о парусе, белеющем в степях.
Здесь жили рядовые сталинградцы:
те, кто за Тракторный держали бой,
и те, кто знали боль эвакуации
и возвратились первыми домой...
Жилось пока что трудно: донимала
квартирных неполадок маета.
То свет погас, то вдруг воды не стало,
и, что скрывать,— томила теснота.
И говоря то с лаской, то со смехом,
что каждый, здесь прописанный,— герой,
жильцы уже мечтали — переехать
в дома, что рядом поднял Гидрострой,
С КП, из окон маленькой квартиры,
нам даже видно было, как плыла
над возникавшей улицею Мира
в огнях и вьюге — узкая стрела.
— А к нам недавно немки прилетали,—
сказала тихо женщина одна,—
подарок привозили — планетарий.
Там звезды, и планеты, и луна...
— И я пойду взглянуть на эти звезды,—
промолвил, брови хмуря, инвалид.—
Вот страшно только, вдруг услышу:
«Во-оздух!»
Семья сгорела здесь... Душа болит.
...И тут ворвался вдруг какой-то парень,
крича: — Привет, товарищи! Я к вам...
Я — с Карповской... А Дон-то как ударит!
И — двинул к Волге!.. Прямо по снегам
И девочка схватилась за тетрадку
и села в угол: видимо, она
хотела тотчас написать украдкой
стихотворенье «Первая волна»...
Здесь не было гвардейцев обороны,
но мнилось нам,
что общий наш рассказ
о будущем, о буднях Волго-Дона
они ревниво слушают сейчас.
А дом — он будет памятником.
Знамя —
огромное, не бархат, но гранит,
немеркнущее каменное пламя —
его фасад суровый осенит.
Но памятника нет героям краше,
чем сердце наше,
жизнь простая наша,
обычнейшая жизнь под этой кровлей,
где каждый камень отвоеван кровью,
где можно за порогом каждой двери
найти доверье за свое доверье
и знать, что ты не будешь одинок,
покуда в мире есть такой порог...
Ноябрь, 1952

***
Ю. Визбор

Медаль Сталинграда,
                   простая медаль.
Бывают и выше, чем эта
                                награда.
Но чем-то особым блестит
                              эта сталь,
Кружочек войны -
          медаль Сталинграда.
Еще предстоит по грязище
                                   и льду
Пройти пол-Европы сквозь
                      пули, снаряды.
Но светит уже
           в сорок третьем году
Победы звезда -
           медаль Сталинграда.
С небес то дожди,
             то веселый снежок,
И жизнь протекает,
         представьте, как надо.
Я молча беру этот белый
                                 кружок
И молча целую
           медаль Сталинграда.
На пышную зелень травы
              капли крови упали.
Два цвета сошлись,
   стала степь
      мировым перекрестком.
Недаром два цвета великих
                    у этой медали -
Зеленое поле с красною
                 тонкой полоской.

***
Д. Дарин

Волгоград – Сталинград 
Волгоград – Сталинград,
Души павших солдат
Всё горят – просто некуда деться.
Просто нету наград,
Нет на свете наград,
Что достойнее памяти сердца.
Что творилось тогда –
Кровь текла, как вода,
Но не Волгой, а буйной стремниной.
Засучив рукава,
Нагло перла орда,
Прикрываясь бронею "тигриной"
Черно-белый оскал,
В полный рост кто-то встал,
Перекрестным огнем покрестившись.
Кто за нас погибал,
Нас за это прощал,
Но в бессмертье ушел, не простившись.
Он упал на бегу,
В красно-грязном снегу
На кургане его захоронят.
А на том берегу,
Заглушая пургу
Материнское сердце застонет.
Пуля – глупый металл,
Но опять кто-то встал,
Высшей правдою сверху отмечен.
Все, кто здесь воевал,
Свет в веках зажигал,
И огонь Ваш поэтому – вечен!
Волгоград – Сталинград,
Рядовой и комбат
Здесь лежат, невзирая на званья.
Молча люди стоят,
Журавли пролетят,
И курлыканье – как отпеванье.

Перекрёсток
М. Агашина

На самом шумном перекрёстке,
у входа в город Сталинград,
стоят каштаны и берёзки
и ели стройные стоят.
Как ни ищи – ты их не встретишь
в лесах заволжской стороны,
и, говорят, деревья эти
издалека принесены.
А было так: война когда-то
была на волжском берегу.
На перекрёстке три солдата
сидели рядом на снегу.
Стоял январь. И ветер хлёсткий
позёмку в кольца завивал.
Горел костер на перекрёстке –
солдатам руки согревал.
Что будет бой – солдаты знали.
И перед боем с полчаса
они, наверно, вспоминали
свои далекие леса.
Потом был бой... И три солдата
навек остались на снегу.
Но перекрёсток Сталинграда
они не отдали врагу.
И вот теперь на перекрёстке,
на месте гибели солдат,
стоят каштаны и берёзки,
и ели стройные стоят.
Шумят нездешними листами,
дождём умытые с утра,
и обжигают нашу память
огнём солдатского костра.

Второе февраля
М. Агашина

В свой срок –
не поздно и не рано –
придёт зима,
замрёт земля.
И ты
к Мамаеву кургану
придёшь
второго февраля.
И там,
у той заиндевелой,
у той священной высоты,
ты на крыло
метели белой
положишь красные цветы.
И словно в первый раз
заметишь,
каким он был,
их ратный путь!
Февраль, февраль,
солдатский месяц –
пурга в лицо,
снега по грудь.
Сто зим пройдёт.
И сто метелиц.
А мы пред ними
всё в долгу.
Февраль, февраль.
Солдатский месяц.
Горят
гвоздики
на снегу.

***
С. Викулов

В городе на Волге 
Как трудно было умирать
солдатам, помнящим о долге,
в том самом городе на Волге —
глаза навеки закрывать.
Как страшно было умирать:
давно оставлена граница,
а огневая колесница
войны
еще ни шагу вспять...
Как горько было умирать:
"Чем ты подкошена, Россия?
Чужою силой иль бессильем
своим?" — им так хотелось знать.
А пуще им хотелось знать,
солдатам, помнящим о долге,
чем битва кончится на Волге,
чтоб легче было умирать...

Что такое уличный 
Ю. Чичёв
Б.К. Дормидонтову, художнику, гвардейцу-сталинградцу

Что такое уличный бой,
Мы, ровесник, не знаем с тобой.
Но у деда спроси, у отца,
И ответят, суровость лица
В разговоре нелёгком храня:
– Это бой кирпича и свинца,
Это бой, где бетон и броня –
Все обрушивалось на меня.
Это бой, где по окнам плюёт
Озверевший вконец пулемёт,
Где дерутся этаж на этаж –
Верхний наш, а нижний не наш,
Где из фляги глоток вина
Ты отпить товарищу дашь…
Бой на улице – это война,
Где спасенье и смерть – стена…
Что такое уличный бой,
Мы, ровесник, узнаем с тобой
По рассказам, по книгам, кино,
И далёких событий звено
Мы увидим в окраске иной.
Для меня это было давно.
А для тех, кто повенчан с войной
Окружений, блокады кольцом,
Кто суров и сегодня лицом,
Кто в атаки ходил на ура,
Это было недавно. Вчера.
Не смолкает в их сердце война.
Они знают, какая цена
Есть у жизни…

Он умирал под Сталинградом 
М. Ромашкинская

Когда Он умирал под Сталинградом,
Двадцатый век стоял понуро рядом
И принимал в суровый час прощанья
Написанное кровью завещанье:
"Я завещаю всё, что уцелело, –
Свою мечту, душа с которой пела,
Свою любовь, светившую в ненастье,
Тебе, двадцатый, может быть, на счастье.
Впредь не позорь судьбу свою земную,
Не поджигай планету голубую.
Останови враждующие кланы,
Поставь для войн надёжные капканы!
Да не забудь и мне доставить радость,
Уважив незатейливую слабость:
Нарви цветов, шагая мирным садом,
Тому, кто умирал под Сталинградом".

Мамаев курган 
В. Марахин

Был приказ, чтоб назад ни шагу,
Даже если обречены,
Превратились в святую сагу
Девятнадцать недель войны!
От трёхсот нас осталась рота,
Духом русских побед жива,
А немецкая прёт пехота
К высоте сто два!
Нас тысячи здесь полегли,
Ломая фашистский хребет,
Мамаев курган – сын Земли,
Наследник великих побед!
Поднимаются пепла тонны
Из воронок глубоких ран,
И скорбит, издавая стоны,
Перерытый войной курган.
Смерть смешала с землёй останки,
Пулемёт мой остыл едва,
А по склонам шагают танки
К высоте сто два!
И пусть легендарный курган называют Мамаев,
В объятиях мира пусть рвутся оковы войны,
И в память о павших мы шапки снимаем,
И молимся Богу на главной вершине страны!
Снова яростные атаки,
Снова яростный шквал огня,
И исчезла Земля во мраке
За четыре секунды дня.
И кому умирать охота,
Миг войны и жена – вдова,
Только прёт напролом пехота
К высоте сто два!
Мамаев курган сорок третьего года,
Где насмерть стояли Отчизны сыны,
Мамаев курган – это память народа,
Мамаев курган – это гордость страны!