Галкин, Ю. Дневниковые записки военного корреспондента, писателя Шолохове-Синявского Г.Ф./Ю. Галкин, Т. Шолохова.- Ростов н/Д.: Донской издательский дом, 2017.- 80 с., ил.

Шолохов-Синявский Г.Ф.

БИТВА ЗА СТАЛИНГРАД!

       Несколько месяцев нечеловечески упорной борьбы. Битва за каждый дом, за каждую плитку мостовой. Руины, огонь, кровь, слезы - все ужасы современной войны - в одном городе! Жизнь Сталинграда висела на волоске. Оставалось несколько кварталов. Мы ждали страшного конца и все же верили в победу. И вот произошло то, что напоминает гениально простое и ясное решение сложной математической задачи. Готовился продуманный гениальный удар по врагу. Он начался у Клетской, Серафимовича и у Бекетовки. На карте стрелы направления выглядели просто, и мы были поражены тем, что это отвечало каким-то нашим, еще неопределенным замыслам, желаниям и надеждам. Ведь это было так ясно, - думали мы.
        Два полукруга соединились за Колачем, 22 немецких дивизии оказались в ловушке, в тесном кольце, вернее - в двойной неразрывной петле... Внешнее кольцо с каждым днем отжималось на юго-запад и запад, а внутреннее сжималось.
      Операцию под Сталинградом будут изучать военные историки всего мира. Она пронизана великой мудростью, она ясна и деловита. Еще задолго до наступления мы, домашние стратеги, водили пальцами по карте и робко говорили об ударе на Калач с Клетской. Этот план осуществлялся в таком масштабе, о каком мы и не могли мечтать. В этом плане - желание многомиллионного русского народа, биение миллионов сердец... Никому не хотелось верить в падение Сталинграда. Всем хотелось победы. И эта победа наступила. Сталинград спасен! Гремела артиллерия, кромсая немцев. Они отказались сложить оружие, самонадеянные, самоуверенные, гордые «завоеватели». Что ж ...Тем хуже для них. Может быть, они сомневались в нашей силе? Не верили, что у нас хватит для них снарядов и мин? Они думали, что к ним придет помощь. Историки удивятся этому тупому самодовольному убеждению Германского командования, разбирая ход боевых действий на Дону и под Сталинградом. Гитлер хотел этим сопротивлением в Сталинградском котле сохранить престиж германской армии, оттянуть наши силы. Задержать их у Сталинграда, убить лишнюю тысячу солдат и офицеров - заплатить за это жизнью многих десятков тысяч немцев...
       Дорогая цена и напрасная! Поражение остается поражением в веках. Грохотала и ревела наша артиллерия. Я шел в этот исторический час по снежному полю под Сталинградом. Я видел все своими глазами, я слышал гул пушек, которые потом будут стоять в музеях, и на них с благоговением будут взирать потомки. Я гордился, что жил в этот час.

     Сопровождаемые связным мы подходили к переднему краю. Мы торопились дойти до наблюдательного пункта до окончания артподготовки, до начала штурма.
      Подготовка длилась ровно 50 минут. Мы подошли к НП, как раз во время. Канонада стала стихать. Было видно, как пошли наши танки, и вслед за ними двинулась пехота. Вся белая голубоватая степь пятнилась людьми. Я удивился скоплению наших боевых порядков. Люди даже не маскировались, они передвигались по степи открыто, спокойно. Невдалеке разворачивался батальон. Слева алел флаг наблюдательного пункта. Он горел на снегу, как тюльпан. До НП оставалось шагов 100, когда что-то коротко взвизгнуло, и в 20 шагах от меня взметнулась земля и снег. Упал боец в белом халате. Мы тоже упали, но тут же вскочили и пустились во весь дух к красному флагу. Позади нас упала еще мина. Глухой удар и снежная пыль.
        Я задыхался в своей огромной шубе, бежал, ожидая знакомого неприятного визга. Испуг пришел после, но ненадолго. Обилие людей успокаивало. Мы были у самой авансцены войны.
       Я спросил, нет ли жертв, что с бойцом, рядом с которым немец положил первую мину. Оказалось, никто не был даже ранен. И вдруг, когда мы уже стояли в окопе, близко раздался скрежет и взрыв. Это была пятая по счету мина.
        - Безобразие! - громко и сердито выругался командир полка. – Доходились таки... Разгоните же их к чертовой матери - пусть не скопляются! - крикнул он сиплым голосом. Лицо у него было какое-то непроницаемо суровое. Он сердито толкнул меня:
         - Не мешайте. Зайдите в блиндаж. И чего люди болтаются...
         - Ну, как? Благополучно? - тоном глупого любопытства, - спросил я.
         - К чертовой матери. Одного убило, двух ранило. Не толкайтесь тут, прошу вас.
        Я понял, что мы мешали. Бой начался...

        Немцы были оглушены страшным неистовством нашей артиллерии. Они отвечали слабым минометным огнем. Первые лини окопов (очень не многие немцы, оставшиеся в живых) оставили без сопротивления. Наши пехотинцы шли во весь рост через почерневшее от воронок поле, засеянное трупами.
       - Драпают фрицы, - весело заявил мне радист командира полка. Через полчаса привели первых пленных. Их было 10. Они подняли белую простынь, в то время, как красноармейцы подбегали к окопам. Печать пережитого ужаса лежала на их исхудалых лицах, обросших грязной щетиной, как войлоком, но, очевидно, они были рады, что все кончилось для них так скоро. Особенно был оживлен чех Георг Слуцский, первый подавший мысль о наилучшем применении в бою белой простыни. Пленных в этот день было очень немного - на участке дивизии всего 25 человек. Но это была первая ласточка...
     На наблюдательном пункте удобств, для обозрения поля битвы было мало. У меня было такое ощущение, словно я, плохо смыслю в шахматной игре, смотрел на быстрое перемещение фигур на огромной доске - интересно, но не понятно.
     На минуту увидел в бинокль искрившуюся под солнцем снежную степь. По ней, как бы, не торопясь, передвигались люди. Среди них, то здесь, то там, подымались снежные грязноватые вихри, - потом слышался тяжелый вздох мины или снаряда. Согбенные фигурки, падали и снова поднимались. Темные пятнышки оставались лежать на снегу. Я насчитал их шесть... Это те, кому не суждено было увидеть завтрашнего дня. Грозный, праздничный фейерверк нашей артиллерии, первое волнение сменилось тревожной и трудной страдой наступательного боя. Враг отчаянно отстреливался... Через полчаса НП полка передвинулся вперед. Полк прошел два километра и, встреченный отлично организованным огнем у совхоза № 1, залег. За этим последовали часы (двое суток) кульминационного сопротивления обреченного врага. Это был рубеж, на котором натянулись до предела и лопнули под нашим ударом нити, связывающие всю кольцевую оборону немцев. Вслед за этим началась агония, а потом и пришла гибель....