Включить версию для слабовидящих

Жарков А. «Я вернулся на Дон»: Николай Туроверов и его эпоха

^Back To Top

Календарь праздников

Праздники России

Контакты

346780 Ростовская область

г. Азов, Петровский б-р 20 

тел.(86342) 4-49-43, 4-06-15 

E-mail: This email address is being protected from spambots. You need JavaScript enabled to view it.

qr VK

Besucherzahler
счетчик посещений
 

Яндекс.Метрика

«Я ВЕРНУЛСЯ НА ДОН»

Николай Туроверов и его эпоха

(К 115-й годовщине со дня рождения Н.Н. Туроверова)

18 марта (30 марта по нов.ст.) 1899 г. - 23 сентября 1972 г.

 

 

Фея положила в колыбель

Мне свирель прадедовского края,

Да насущный хлеб чужих земель.

Н. Туроверов

Часть I.

Великий переполох

В конце 80-х годов в России начался, и сегодня достаточно успешно, в частности, на Дону, идёт процесс прихода в российскую литературу имени и богатого литературного наследия одного из крупнейших поэтов российского и казачьего зарубежья, публициста, собирателя и хранителя русской и казачьей старины, активного общественного деятеля казачьего зарубежья 40 - 60-х годов прошлого столетия, подъесаула Лейб-Гвардии Атаманского Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича полка, офицера Французского Иностранного легиона, казака станицы Старочеркасской Области Войска Донского Николая Николаевича Туроверова.

«Я верю в жизни обновленье, и в царство правды и любви...»

Родившийся 18 марта (30 марта по нов.ст.) 1899 года в семье потомственных старочеркасских казаков, в местечке Манково-Берёзово на Дону, Н. Туроверов был «...казак Старого города, в котором, к моему глубокому сожалению, - писал Н. Туроверов в 1959 г., в письме донскому казаку, профессору М.А. Миллеру (ФРГ), - бывал в юности и мимоходом...», но о котором помнил всю свою жизнь. Старым городом поэт называл древнюю казачью столицу Старочеркасск.

image009Древняя Черкасская станица, -

Город мой на низком берегу

С каждым годом дальше и дороже...

Забавно, но все члены его семьи носили отчество «Николаевич». «Николаем в квадрате» был не только наш герой, но и его отец. Мать, Анна Николаевна, добрая и сострадательная женщина, имела запорожские корни. Младший брат Шура, чуть набрав солидности, тоже оказался Александром Николаевичем.

Детство и отрочество будущий поэт провёл в окружной станице Каменской. Каменская, утопающая в зелени станица, с каменными зданиями, стала колыбелью поэта. Сюда он постоянно возвращался в своих стихах. Здесь его отец, тоже Николай Николаевич Туроверов, войсковой старшина, потомок легендарных казачьих атаманов (один из них входил в состав заговорщиков, возведших на престол Екатерину II), служил судебным следователем. Здесь жили сестры будущего поэта.

В семье любили книгу и музыку, отец был страстным охотником. Как все казачьи дети мужского пола, Коля в три года был посажен на коня, в пять - уже свободно ездил верхом. Когда в эмиграции Н. Туроверов будет вспоминать о доме и детстве, муза подскажет ему почти пасторальные картинки.

На солнце, в мартовских садах,

Ещё сырых и обнажённых,

Сидят на постланных коврах

Принарядившиеся жёны.

Весь город ждёт и жёны ждут,

Когда с раската грянет пушка,

Но в ожиданье там и тут

Гуляет пенистая кружка...

Семь классов своего гражданского образования Николай получил в Каменском реальном училище. К этому времени выпускники таких училищ уже могли претендовать на поступление в университет - на физико-математический и медицинский факультеты.

Именно в годы его учёбы, в 1916 году, в журнале «К свету», издававшемуся учащимися женской гимназии и реального училища станицы Каменской, было опубликовано первое известное стихотворение Николая Туроверова «Откровение».

Его нашёл и впервые обнародовал директор казачьей школы в г. Каменск-Шахтинском А.Н. Чеботарёв.   А юная исследовательница, ученица 11 класса 2-й казачьей школы № 2 этого города Евгения Скидаченко нашла первое стихотворение ученика Каменского реального училища Н. Туроверова «1915 год»:

Я верю в жизни обновленъе,

И в царство правды и любви,

Непрочен мир наш озлобленъя,

Мир, утопающий в крови.

(«К свету»: журнал учащихся ст. Каменской обл. Войска Донского. 1914. № 1)

В 1914 году грянула Первая мировая война. Туроверову в ту пору было всего 15, но на фронт ему страстно хотелось, как и многим его сверстникам, грезившим военной романтикой, которой они и не нюхали.

Так когда-то юный Пушкин и прочие лицеисты мечтали сразиться с Наполеоном, но по молодости лет вынуждены были довольствоваться скучными науками, о чём Александр Сергеевич с предельной лаконичностью рассказал в стихотворении «1812-й год»:

Вы помните: текла за ратъю рать,

Со старшими мы братьями прощались

image010И в сень наук с досадой возвращались,

Завидуя тому, кто умирать

Шёл мимо нас.

Точно такой же «конфликт поколений» - в стихотворении «1914-й год» Туроверова.

Казаков казачки проводили,

Казаки простились с Тихим Доном,

Разве мы — их дети — позабыли,

Как гудел набат тревожным звоном?

Казаки скакали, тесно стремя

Прижимая к стремени соседа.

Разве не казалось в это время

Неизбежной близкая победа?

О, незабываемое лето!

Разве не тюрьмой была станица

Для меня и бедных малолеток,

Опоздавших вовремя родиться?

 

«Когда судьба меня швырнула от парты прямо на коня»

Едва дождавшись семнадцати лет, Николай Туроверов 1 апреля 1917 года поступает вольноопределяющимся в славный своими боевыми традициями Лейб-Гвардии Атаманский Его Императорского Величества Наследника Цесаревича полк.

И снова горечью полыни

Дохнёт в лицо горячий день:

Набат станиц, орудий гулы

Крещенье первого огня,

Когда судьба меня швырнула

От парты прямо на коня.

В составе Атаманского полка он уходит на фронт, где неоднократно принимал участие в боевых действиях и 1 сентября того же года был произведён в урядники. А 2 сентября его отправляют в Новочеркасское военное училище, чтобы ускоренным порядком «выучиться на офицера». Да только учёба была недолгой, до зимы. В стране произошёл Октябрьский переворот, уставшее от войны казачество гадало, чего ждать от большевиков.

Среди тех, кто быстро понял, что от «краснопузых» добра не будет, был и легендарный есаул Василий Михайлович Чернецов - командир и организатор первого белого партизанского отряда на Дону, которого за удаль и бесстрашие прозвали «донским Иваном-царевичем». «В историю Дона он вошёл самой яркой фигурой в ряду Донских Белых Богатырей. Его смерть, от предательской руки, в неравном бою 22 января 1918 года, оказала, несомненно, влияние на думы Атамана - генерала Каледина, приведшие его к самоубийству.» (Денисов СВ. Белая Россия.С-Пб.- Нева-Ладога-Онега; М, ртель, 1991, стр. 86).

Николай Туроверов с младшим братом Сашей решили, что отряд Чернецова - самое подходящее для них место. Когда заколебались и временно дрогнули утомлённые сражениями Первой мировой войны отцы, Николай с братом в числе большой группы казаков-учащихся г. Новочеркасска встают на защиту казачьего Присуда. 12 января 1918 года они вступают в первый на Дону партизанский отряд Белого Движения.

Отряд Чернецова стал прикрытием Новочеркасска от атак красных и чуть ли не единственной действующей силой атамана A.M. Каледина.

«Каледин взывал к казачеству, - напишет Туроверов много лет спустя в почти автобиографическом рассказе «Первая любовь». - Но казаки, вернувшись с фронта, были глухи к призыву своего атамана - война им надоела, - и мы - юнкера, кадеты, гимназисты, разоружив пехотную бригаду в Хотунке под Новочеркасском, пошли брать восставший Ростов. Вот эту зиму, очень снежную и метельную, эти дни великолепного переполоха, когда всё летело к чёрту и не успевшим попасть на фронт было разрешено стрелять и совершать подвиги у себя дома, это неповторимое время атамана Каледина я запомнил твёрдо и навсегда».

Много лет спустя, вспоминая во французской столице те героические и трагические дни, вновь и вновь переживая пламенный порыв казачьей молодёжи и её многочисленные потери, Н. Туроверов задавался вопросом:

...И растет и ждёт ли наша смена,

Чтобы вновь в февральскую пургу

Дети шли в сугробах по колено

Умирать на розовом снегу.

Пожалуй, уместным будет задать и другой вопрос: а чем занимались в это время русские офицеры, заполонившие в те дни г. Ростов. По воспоминаниям очевидца тех событий В. Н. Иваниса, «...в Ростове околачивались десятки тысяч офицеров, из которых многие уже сбежали с севера от большевиков... Хорошо зная Ростов, несколько раз в дозорах я заглядывал в бары, шашлычные погреба и т.п. и везде видел «пир во время чумы». Во всех этих местах было полно офицеров, полуобнажённых женщин, всё пило, плясало и пело, а в десяти километрах защищала этот Ростов горстка офицеров, студентов, учеников средних учебных заведений и небольшое число солдат, не подвергшихся разложению... Особенно было интересно, что в этом содоме на подмостках пели и танцевали офицеры в гимнастёрках или кителях без погон, только что бежавшие от большевиков из Москвы, Рязани, Орла и других городов. Молодые, здоровые, ещё вчера храбрые офицеры...» (С.А. Плема. Вехи жизни. Краеведческий журнал «Донской временник». Год 2013, Ростов-на-Дону 2012, стр. стр.108, 109, http://www.donvrem.dspl.ru/).

«Степной - за Россию - поход»

После трагической гибели В.М. Чернецова, больших потерь в рядах его отряда и вынужденного оставления казаками донской столицы г. Новочеркасска Н. Туроверов уходит в восточные районы Области, в ставший легендарным «Степной поход», длившегося с февраля по март 1918 года. Из Новочеркасска в Сальские степи под командованием   Походного Атамана

Всевеликого Войска Донского, Генерального штаба генерала от кавалерии П.Х. Попова, двинулось около двух тысяч штыков . 75 процентов добровольцев снова составлял молодняк, почти дети: фронтовики предпочитали отсиживаться дома.

28 боёв за 80 дней выдержал небольшой отряд. Это значит, что воевать приходилось через каждые два дня на третий. За 17 - 18-летними мальчишками не было почти ничего, кроме энтузиазма и прибывающего с каждым днём партизанского опыта. Спустя 15 лет, уже в парижской эмиграции, участник этих драматических событий Н. Туроверов напишет:

Не выдаст моя кобылица.

Не лопнет подпруга седла.

image011Дымится в Задонъе, курится

Седая февральская мгла.

Встает за могилой могила.

Темнеет калмыцкая твердь,

И где-то правее - Корнилов,

В метелях идущий на смерть.

Запомним, запомним до гроба

Жестокую юность свою,

Дымящийся гребень сугроба,

Победу и гибель в бою,

Тоску безысходного гона,

Тревоги в морозных ночах,

Да блеск тускловатый погона

На хрупких, на детских плечах.

Мы отдали все, что имели,

Тебе, восемнадцатый год,

Твоей азиатской метели

Степной за Россию поход.

Весь поход двигались степью, по снегу и грязи, в метель и дождь, пробиваясь вперед с непрерывными боями. Однажды добровольческие части после дождя, града и внезапно ударившего мороза покрылись коркой льда, отчего поход этот и стал называться «Ледяным».

Возвращение в г. Новочеркасск, тяжёлые бои на Дону, а затем - характерный для большей части будущих донских казаков-изгнанников путь: оставление донской столицы, и теперь уже навсегда, -

Колокола могильно пели.

В домах прощались, во дворе

Венок плели, кружась, метели

Тебе, мой город, на горе.

Теперь один снесёшь ты муки

Под сень соборного креста.

Я помню, помню день разлуки,

В канун Рождения Христа,

И не забуду звон унылый

Среди снегов декабрьских вьюг

И бешенный галоп кобылы,

Меня бросающий на юг.

Будучи уже подъесаулом, Николай Туроверов в составе Атаманского полка продолжал биться за ту Россию, которую не хотел потерять, - на Дону, на Кубани, в Новороссийске и под командованием генерала Врангеля - на берегах Сиваша. За три года войны Н. Туроверов заработал четыре ранения и орден Св. Владимира 4-й степени - боевую награду, которой фронтовики гордились. Затем последовала эвакуация в Крым.

Здесь, сплочённая под командованием генерал-лейтенанта П.Н. Врангеля Белая армия, в том числе и донские, кубанские, терские и астраханские конные казачьи полки и дивизии, дала свой последний и решительный бой. Сломив оборону отборных, но малочисленных офицерских сил, красные дивизии взяли Турецкий вал. Это был конец, о котором тоже сумел рассказать Туроверов, скупыми и пронзительными строками короткой поэмы «Перекоп»:

Нас было мало, слишком мало,

От вражьих толп темнела даль;

Но твёрдым блеском засверкала

Из ножен вынутая сталь.

Последних пламенных порывов

Была исполнена душа,

В железном грохоте разрывов

Вскипали воды Сиваша.

И ждали все, внимая знаку,

И подан был знакомый знак...

Полк шёл в последнюю атаку,

Венчая путь своих атак.

 

«И прощаясь с Россией навеки. ..»

А потом была врангелевская эвакуация. В первых числах ноября 1920 года среди 140 тысяч русских военных, в том числе 50 тысяч казаков и тысяч гражданских беженцев с Дона, Кубани и Терека, Туроверов навсегда покинул родину. Его, раненного, внеслина один из последних пароходов в Севастопольском порту. Следом по трапу поднялась его жена - Юлия Грекова, красавица-казачка, медсестра крымского госпиталя.

Помню горечь солёного ветра,

Перегруженный крен корабля;

Полосою синего фетра

Уходила в тумане земля;

Но ни криков, ни стонов, ни жалоб,

Ни протянутых к берегу рук,

Тишина переполненных палуб

Напряглась, как натянутый лук,

Напряглась и такою осталась

Тетива наших душ навсегда.

Черной пропастью мне показалась

За бортом голубая вода.

И прощаясь с Россией навеки,

Я постиг, я запомнил навек

Неподвижность толпы на спардеке,

Эти слёзы у дрогнувших век.

Покидали последний клочок родной земли в страшной тесноте, зачастую без необходимых запасов воды и продовольствия, медикаментов, вновь, с горечью, бросив, теперь уже на крымских пляжах и улицах портовых городов, своих верных боевых друзей - многие тысячи коней, -                                                                                                

О милом крае, о родимом

Звенела песня казака,

И гнал, и рвал над белым Крымом

Морозный ветер облака.

Спеши, мой конь, долиной Качи,

Свершай последний переход.

Нет, не один из нас заплачет,

Грузясь на ждущий пароход,

Когда с прощальным поцелуем

И, злым предчувствием волнуем,

Заржёт печально верный друг.

В чёрно-голубую воду вслед за уплывающим пароходом бросались кони, не в силах расстаться с удаляющимися в никуда казаками. И об этом душераздирающем расставании Туроверов тоже не мог не написать. Стихи, посвященные коню, в СССР тайно переписывали, даже не зная имени автора. Сейчас всем приходит на память финал советского фильма «Служили два товарища» - там белогвардеец Брусенцов в исполнении В. Высоцкого смотрит с борта эмигрантского корабля на своего белого Абрека, прыгнувшего в море с высокого причала. Офицер достаёт револьвер и стреляет - нет, не в коня, в висок. В реальности же кавалеристы стреляли в своих лошадей, - «чтоб не мучились».

Уходили мы из Крыма

Среди дыма и огня;

Я с кормы все время мимо

В своего стрелял коня.

image012А он плыл, изнемогая,

За высокою кормой,

Все не веря, все зная,

Что прощается со мной.

Сколько раз одной могилы

Ожидали мы в бою.

Конь все плыл, теряя силы,

Веря в преданность мою.

Мой денщик стрелял не мимо -

Покраснела чуть вода...

Уходящий берег Крыма

Я запомнил навсегда.

После изнурительного морского путешествия казаки оказались на греческом острове Лемнос. Формально это был предоставленный французами пересылочный лагерь для врангелевцев, фактически — большая, окруженная водой тюрьма. «Союзники» установили для русских строгий режим интернирования и обеспечили весьма скудное снабжение. Каждому казаку полагалось по пятьсот граммов хлеба, немного картошки и консервов. Жили в бараках и насквозь продуваемых палатках, без кроватей, матрасов и одеял. Собирать бурьян для растопки печек не разрешалось: казакам запретили ходить по острову, за этим строго следила французская охрана, в основном состоявшая из сенегальцев и марокканцев.

Многими овладевало отчаяние: ни родины, ни дома, ни работы, ни свободы. Резкое похолодание усугубило ситуацию — мужчины и женщины спали, не раздеваясь, в лагере начали зверствовать вши и чахотка. Самоубийства среди эвакуированных стали случаться все чаще. Одновременно люди искали противоядия от настигшего их ужаса. Одним из первых свидетельств несломленного духа стало строительство островной церкви — ее сколотили из ящиков и палаточной материи. Самодельный храм всегда был переполнен, а на службах пели казацкие хоры. Подробно о пребывании казаков-эмигрантов на о. Лемносе рассказал Никита Михалков в своём документальном фильме «Русская Голгофа. Остров Лемнос».

Николай   Туроверов   принимает   вызов   судьбы   и   начинает   жить   в   предложенных обстоятельствах. Погоны пришлось снять и взвалить на плечи мешки с солью и мылом.

В полдневный час у пристани, когда

Грузили мы баржу под взглядом сенгалеза,

И отражала нас стеклянная вода.

Мы смутно помним прошлые года,

Неся по сходням соль, в чувалах хлев и мыло.

В один недавний сон слилося всё, что было,

И всё, что не было, быть может, никогда.

В следующем пункте своего эмигрантского маршрута - в Сербии, в 1921 году, - грузчику Туроверову пришлось испытать изнурительные лесозаготовительные работы. Здесь его жена родила дочь Наталью. Это были очень тяжёлые годы. Годы физических и духовных испытаний, но в эти же годы проявился поэтический дар Н.Н. Туроверова,-

Мне сам Господь налил чернил

И приказал стихи писать.

Я славил всё, что сердцу мило...

В издававшихся в г. София (Болгария) газете и журнале «Казачьи Думы» одно за другим в 1922-1924 годах публикуются стихи Н. Туроверова «Вольница», «Зов», «Орда», «Последние бои», «Архипелаг» и другие, а также поэмы «Крым» и «Новочеркасск».

 

Новочеркасск

(Вступление к поэме «Новочеркасск»)

Меня с тобой связали узы

Моих прадедов и дедов.

Не мне ль теперь просить у музы

И нужных рифм. И нужных слов?

Воспоминаний кубок пенный

Среди скитаний и невзгод

Не мне ль душою неизменной

Испить указан был черёд?

Но мыслить не могу иначе:

Ты город прошлых тихих дней,

И новый вихрь судьбы казачьей

Тебе был смерти холодней.

Вольница

Пройдя вдоль серых стен Азова,                               Манили вас степные дали.

Подняв косые паруса,-                                                 Средь ковыля и полыня

Который раз глядели снова                                        Вы за татарином скакали.

Вы на чужие небеса?                                                    Гоня горячего коня.

Который раз в открытом море,                                  11ль, караваны обнаружив.

Пролив свою и вражью кровь.                                    Делили пёстрые шелка,-

Несли вы дальше смерть и горе                                 Рвала мотки заморских кружев

В туман турецких берегов?                                         Тяжеловесная рука.

Но возвращал домой немногих,                                Когда же на майдане тесно

Кто в дальних схватках не погиб,                             Оголяясь, вы слушали послов,

Средь берегов своих пологих                                     Стенное солнце жгло отвесно

Реки медлительный изгиб.                                           Вас горячей горячих слов.

Ковры Царьграда и Дамаска                                     И если вам грозил Аллаха

В Дону купали каюки.                                                 Или Москвы крутой закон.-

На низкой пристани Черкасска                                 В мешке бросали вы с размаха

Вас ожидали старики,-                                                Посла с зарёю в Тихий Дон.

Но прежде, чем делить добычу,                                 И прибавляли вновь к оправе

Вы лучший слиток и халат.                                         Икон рубин или алмаз.

Блюдя дедов своих обычай,                                        Чтоб сохранить казачьей славе

Несли к подножью Царских врат.                             Благую ласку Божьих глаз.

(1922)

В октябре 1929 года в «Казачьем журнале» (Франция) литературный критик Александр Краснощёков, особо выделяя в сборнике стихов Туроверова «Путь» поэму «Новочеркасск», писал: «... Читал эти двадцать глав его поэмы и думал: какая поразительная эпоха прошла на наших глазах и какая радость, что свидетелем этой эпохи был Туроверов».

( Продолжение)

Материал подготовил А.А.Жарков,

Азовский казачий культурный центр

                      Литература

 

      1. Казачье зарубежье. Н.Н. Туроверов Храня бессмертники сухие.. .(Избранное). Составитель К.Н. Хохульников. Ростов-на-Дону: Изд-во «Гефест», 1990.

      2. Н.Н. Туроверов Бурей растревоженная степь!... Сборник поэзии, прозы и публицистики. Книга 2-я. Ростов-на-Дону: ЗАО «Ростиздат», 2008.

      3. Поэты Белой гвардии. Меч в терновом венце: Николай Туроверов, Арсений Несмелов, Сергей Бехтеев, Иван Савин, Марианна Колосова. Сост., вступ. Ст. В. Хатюшина - М.: МГГУ им. М.А. Шолохова, 2008.

      4. Леонидов. В. Он вернулся в Россию своими стихами, http://www.xxl3.ru/kadeti/turoverov.htm

      5. Ирина Родина. Война и мир Николая Туроверова. http://rostov-dom.info/2010/04/voiina-i-mir-nikolaya-turoverova/

      6. Крымов С. "Донской Есенин" - поэт Николай Туроверов. http: //www.kazak-blog.ru

2         425